Приятный кошмар - стр. 47

Джуд, разумеется, даже не дает себе труда ответить.

Но на этот раз его руки двигаются бережно и осторожно, когда он марлевой салфеткой стирает кровь, прежде чем продезинфицировать большую рану в центре моей поясницы. Антисептик жжется сильнее, чем я ожидала, но я просто сжимаю губы и не произношу ни слова. Отчасти потому, что не хочу выказать слабость, а отчасти потому, что боюсь, что, если я это сделаю, он остановится.

У меня нет времени дожидаться возвращения тети Клодии, если я хочу успеть попасть на мой следующий урок до того, как он закончится. Во всяком случае, такова версия, которую я излагаю себе сама.

Это хорошая версия – до того момента, когда Джуд заканчивает перевязывать мои раны. Я ожидаю, что он сразу же отойдет назад, но вместо этого он продолжает стоять на месте, и мозолистые кончики его пальцев касаются моей поясницы так легко, что я не уверена, не чудится ли мне это.

Вот только его пальцы обжигают меня, как огонь, когда они скользят по моей коже. По моей спине бегают мурашки, и мелкие волоски на задней части моей шеи встают торчком – то ли предостерегая, то ли по какой-то иной причине, в природе которой я боюсь признаться даже самой себе. Я просто знаю, что не стану отстраняться, хотя мне совершенно точно следует это сделать.

– Тебе следует обратиться завтра к твоей тете, чтобы она осмотрела их, – эти слова звучат натянуто, неестественно.

– Да, конечно. – У меня пересохло во рту, и я с трудом выдавливаю из себя слова, когда поворачиваюсь к нему лицом. – Спасибо.

– Вот, держи. До остальных укусов ты можешь дотянуться сама. – Он сует мне в руки бутылку с эликсиром из эхинацеи и банку с мазью.

– А как же ты сам? – Я касаюсь его руки, провожу пальцем по его едва зажившей и все еще чувствительной коже. – Мы же еще не закончили…

От моего прикосновения что-то вспыхивает в его глазах, что-то темное и голодное – что-то почти звериное, – и он быстро отдергивает руку.

– Я сделала тебе больно? – испугавшись, спрашиваю я.

– Со мной все в порядке, Кумкват. – Он произносит эти слова совсем тихо, будто выдыхает их, и на несколько секунд они повисают в воздухе между нами.

Он давным-давно не называл меня так, и на мгновение это смягчает боль от того, что на уроке и потом он называл меня моим настоящим именем.

Секунду он не двигается. Не дышит. А просто стоит, глядя на меня расширившимися зрачками. Его зубы сжаты, он с усилием сглатывает.

Ошеломленная напряженностью этого взгляда – и этого момента – я закрываю глаза. Делаю вдох.

Непроизвольно я снова протягиваю к нему руку, но на сей раз мои пальцы встречают только воздух. Пораженная, я открываю глаза. И осознаю, что Джуд оставил меня – опять.

Джуд ушел. Не просто отодвинулся от меня, что тоже было бы достаточно конфузно. А ушел совсем.

Какого черта. У меня падает сердце и щеки горят от унижения, когда я начинаю убирать беспорядок, который мы устроили в кабинете моей тети. Вернее, беспорядок, который устроил здесь он.

В моем сердце кипит гнев. Гнев на него за то, что он сделал это со мной снова. И еще больший гнев на себя саму за то, что я позволила ему это сделать.

Когда он бросил меня в девятом классе, чтобы тусоваться с Эмбер и двумя их другими друзьями – Саймоном и Моцарт, – я дала себе слово, что никогда больше не стану ему доверять. И что же – стоит ему просто посмотреть на меня, впервые за три года, и я позволяю ему снова приманить меня, как будто последних трех лет никогда не было.