Приводя дела в порядок (сборник) - стр. 19

Когда я стреляю из рогатки, брат кричит, что самое безопасное место для зрителя – за мишенью (да-да, мы и в нежном возрасте были вполне язвительными гадинами). Зато я могу на те же двадцать шагов метнуть метровый лом. Хватит и сил, и мозгов. Попасть не попаду, но испугаю точно.

Поэтому брат на время спрятал свою рогатулину в задний карман шорт и ползет рядом со мной вдоль виноградника. Стрелы уже легли на тетивы. Запасные зажаты в зубах (это индейский секрет скорострельности!). До курицы – шагов десять. Стреляем одновременно!

Промахиваемся.

Кура продолжает клевать помидор, которым мы жертвуем ради охоты. Второй залп. Моя стрела втыкается в помидор, висящий на метр выше курицы, а потому ею не клеванный. Брат попадает курице в бок, и та, возмущенно квохча, удрызгивает.

– Видал? Видал? – Брат цапает упавшую стрелу и ищет на наконечнике следы крови.

Не находит.

Я изучаю продранный гвоздем помидор, понимая, что его, от греха подальше, стоит съесть.

– Думаю, стрела на пере самортизировала. Ты попал в крыло, а оно погасило энергию! – излагаю я. – Так обсидиановые наконечники ацтеков пробивали стальные кирасы испанцев, но застревали в индейских панцирях, плетенных из просоленной соломы…

– Значит, надо бить из пряща, – переводит теорию в практику брат. – Гамайцом я бы ее точно кокнул.

– Какой пря-ащ? – негодую я. – Надо целиться в незащищенные места! Где перо потоньше – в шею, а лучше в брюхо. Но… это надо снизу стрелять. Или сверху – в спину. К силе лука добавится еще и сила свободного падения. Тогда стрелы точно воткнутся.

И мы забираемся на орех, несколько веток которого висят почти над помидорами. Позиция уникальная. Обзор великолепный. Одна сложность – труднехонько натягивать тетиву и целиться, лежа на покачивающейся ветке толщиной в твою руку, метрах в пяти от земли и метрах в семи от ствола. Да и забраться на эту ветку непросто. Зато слезть – легче легкого. Нужно проползти по ветке еще метра полтора вперед. Она под твоей тяжестью пригнется к земле, и ты спрыгнешь метров с полутора. А это уже целое Приключение.

У брата великолепное настроение. Пару часов назад он выяснил, что для бабушки и дедушки он такой же родной, как и я.

Вчера мы по какому-то поводу поссорились сильней, чем на стандартные десять минут. Брат во что-то не хотел играть. Кричал, что правила на самом деле не такие. Что у меня правила постоянно меняются! И вообще – почему это мы должны играть только по моим правилам?

– А потому, что мы находимся у моих дедушки и бабушки! – резонно ответил я. – У них фамилия – Касавченко. У меня фамилия – Касавченко. А у тебя – Прытыка, – (мы с братом двоюродные). – Значит, я роднее! Значит, слушаться надо – меня! А ты будешь главный в том дворе, где живет твоя бабушка – Прытыка.

Сказать по совести, в том дворе брат и так главный. Безоговорочно и навеки. Но мы же – в этом!

Убитый подлой судьбиной брат вчера признал мою правоту и согласился играть как хочу я. Правда, без особого энтузиазма. А нынче днем не выдержал и спросил у нагружавшей его пирожками бабушки Нади, верно ли, что он им менее родной? Ну и изложил: «А вот Славка сказал…»

Бабушка могла просто надрать задницу одному внуку и тем успокоить другого. Но поступила хитрее.

– Славка тебя дурит, а ты и уши развесил!