Привет, сосед! - стр. 8
Пока Филипповна намывает руки, напевая на всю квартиру что-то из шансона допотопного периода, я вполне себе умело включаю чайник и даже нахожу упаковку пакетированного с бергамотом. На кухне Колобка удобно ориентироваться. Здесь во всем порядок. И гребаная чистота. Прислуга в особняке моего папаши так позолоченные балюстрады не натирает, как тут блестит столешница.
— А может, картошечки, а? — Влетает в кухню мама. — Жареной?
Жареная картошка для меня — нечто экзотическое. Ел ее пару раз в жизни. Не скажу, что шедевр кулинарии, но вкусно.
Телка, что утром свалила от меня, губной помадой написав на зеркале в ванной «Мудак», завтраком меня не побаловала. Так пусть Филипповна накормит.
— Давайте, — пожимаю плечом.
— Ну! Чего встал?! Чисть картошку! — И главное — садится за стол. Нога на ногу, пальцы скрещивает, взглядом сканирует.
Что ж, я пришел сюда за ахиллесовой пятой Колобка. Я ее получу. Выиграю в споре с ней, подружившись с мамой.
— И давно вы со Стешкой мутите? — начинает допрос таким тоном, будто у нее в сумке орудия пыток и граната. Далеко не учебная.
— Иногда мне кажется, я знаю ее целую вечность, — отвечаю, напрягаясь в поиске картошки.
— А мне кажется, я совсем не знаю. Не, деваха она яркая, согласись? Отвал башки! Но засранка, о матери совсем забыла! Не звонит, не пишет. С Нового года на глаза не появляется.
Филипповна и не догадывается, как детали паззла для меня в единую картину складывает. Прикидываю срок беременности Колобка и догоняю, что мать ее о будущей внучке ни сном, ни духом. Даже смешно.
— Ой, забей на картошку. — Отмахивается Филипповна. — Как будто вчерашний день ищешь. Наливай чай и отрежь мне кусочек с вишенкой.
Чувствую себя прислугой, хотя, переступая порог квартиры, собирался быть хозяином. Наливаю две кружки. Разрезаю торт ломтями, вызвавшими недоумение на лице мамы, и сажусь с мыслью, не цапнет ли меня за такую вольность.
— Ты, наверное, планктон офисный, да? Только в компах шаришь?
Походу, папаша не перегибал, когда говорил, что я не похож на владельца сети магазинов. Уже в айтишника записали…
— Ну ничего, — кивает она, набивая рот тортом, — Стешка всему научит. Виталька тоже ни к чему приспособлен не был. Со Стешкой пожил — и посуду мыть начал, и пылесосить, и гладить. Правда, лучше всего у него получалось выносить мусор. Почти всегда попадал в мусоропровод. — Прожевав, запивает чаем и тяжело вздыхает. — Слушай, Демушка, а Стешка с ним разбежалась не из-за тебя случаем? Гульнула поди? Я, конечно, в ее скромности не сомневаюсь. Но времена, нравы…
Виталька, значит. Вот кто Колобка обрюхатил и от ответственности свалил. Потому она мамане про беременность и не рассказывает.
Звонок мобильника из коридора прерывает нашу задушевную одностороннюю беседу. Закинув в рот еще кусочек торта, Филипповна бежит к своей сумке и с кем-то громко разговаривает. Про таких говорят: «Зачем ему мобильник? Его и так отлично слышно!»
— Блин, Демушка, побежала я! — кричит она мне из прихожей. — Ничего без меня сделать не могут. — Пыхтит, обуваясь, пока я выхожу из кухни. Помогаю ей надеть куртку и подаю шарф. — Вы бы приехали со Стешкой хоть на выходные, что ли, а? Я баньку бы истопила! Попарила бы вас веничком. Березовым. Шашлычку бы пожарили. Из баранинки. А?