Притяжение - стр. 3
В свертке двое малышей с нежной еще шкуркой, она затвердевает на седьмой день, а пока они мягкие, как химан, поэтому с ними надо обращаться бережно. Тихо попискивающие мальчик и девочка, с закрытыми глазами. Значит, действительно недавно вылупились, глаза на третий день, кажется, открываются. И у них уже совсем никого нет.
Едва слышно всхлипнув, я наклоняюсь к обоим, делая то, что запрещено по отношению к чужим детям. Мягко, как умею ласково, я прохожусь языком по их серым спинкам, закрепляя свое право. Теперь они запомнят первую ласку и мой запах. Очень плохо, когда совсем никого нет, поэтому я буду у них. И они у меня… А химан привыкнет, потому что малыши точно не нападут. Им бы выжить для начала, очень уж они хрупкие в этом возрасте.
– Вот как… – самка смотрит на меня совсем иначе, а затем залезает в свою поясную сумку, доставая оттуда немыслимое богатство – два брикета детского питания. – От школы ты освобождена на месяц!
Странная самка… Обычно им совершенно наплевать, живы ли мы, да и кто из нас откроет глаза завтра. Даже умерших мы хороним сами, а умершие есть – малыши разлуку с мамой очень плохо переносят, но кого это волнует. Такое ощущение, что от атмосферы общей паники что-то испортилось в нашем обществе. Ну или такими самки были всегда, я просто не знала.
Отнеся малышей в свою «нору», укладываю их рядом с химаном, от этого проснувшимся, и достаю спрятанный в карман брикет. Один из двух всего, но даже он уже дает шанс выжить всем троим. Ну вот я и стала мамой, хотя бежала от этого как могла. Когтем осторожно отрезаю три кусочка, маленьких, но им хватит пока, потом достаю плошку с водой и бросаю туда. Теперь надо ждать, пока набухнут, и не думать о том, что у меня в кармане еда, которой можно насытиться. Есть-то хочется постоянно…
– Эй, Хстура, – зовет меня соседка, совсем юная еще Ркаша, она года на три меня младше. – Чего самка хотела?
– Малышей мне отдала, – негромко, чтобы не разбудить, отвечаю я. – Только-только вылупились.
– И ты их… – она боится произнести страшное слово, я ее понимаю: ведь именно это приходит в голову вечно голодным нам, но она не хочет спрашивать, потому что не настолько мы озверели еще.
– Хоть у кого-нибудь среди нас будет мама, – смягчив интонации, отвечаю ей.
Отвисшая челюсть служит мне хорошим отображением мыслей подруги. Такого она действительно не ожидала, одно дело – положить их к остальным, а совсем другое – принять своими, что я и сделала, показывая тем самым, что и так тоже было возможно. На самом деле, мой поступок необычен для кхраагов, но мне уже все равно. Достаточно почувствовать себя на месте этих двоих малышей. Во-первых, без мамы они недели не проживут – опыт у нас уже есть, а во-вторых, не хочу чувствовать себя зверем.
Интересно, почему от школы освободили аж на месяц? Это я не очень хорошо понимаю, но набухшая еда заставляет отвлечься от всех мыслей, чтобы осторожно накормить и малышей, и моего химана. Он-то, конечно, не кхрааг, но эта еда нему подходит.
– Ешь, тебе нужно, – говорю я на всеобщем языке. Несколько слов выучила за прошедшее время, потому что химан по-нашему вряд ли сможет.
– Невкусно, – жалуется он, но ест. Знает, что у нас еды совсем немного, даже поделиться пытается…
– Тебе очень нужно, – повторяю я, шипя между звуками. Есть хочется очень сильно, но нельзя, просто нельзя, и все.