Притворюсь твоей сестрой - стр. 11

– Но не помнишь ничего за пять лет?

– Ничего. – Качаю головой, делая глаза чуть шире. В зеркале напротив ловлю свой образ: потерянная девочка.

Элай слева от меня напрягается. Его нога под столом дёргается, ударяя в мою голень. Но когда он говорит, голос ровный, лишь чуть хриплый от сдержанной злости:

– Вы действительно верите этому… спектаклю?

Дед поворачивается к нему так медленно, будто двигается сквозь смолу. Элай замирает, пальцы впиваются в колени, но спина остаётся прямой.

– Твоё мнение, – говорит дед, – учтено. Но прямо сейчас его не спрашивали. Учись держать себя в руках.

Роуз фыркает, разламывая круассан. Но тут же прячет смешок за чашкой латте.

Дед снова поворачивается ко мне, как ни в чем ни бывало, продолжая разговор:

– А воспоминая о детстве?

– Они обрывочны, – признаюсь я, и Элай издевательски хмыкает.

Дед хмурится, и непонятно: его недовольство направлено на то, что говорю я или на поведение Элая.

– Ты ведь понимаешь, что мы не имеем права верить тебе на слово?

– Понимаю, – тихо отвечаю я.

– Но это же Зои? Вы что? Она вспомнит, у нее просто стресс! – импульсивно говорит мама, но дед бросает на нее предупреждающий взгляд, и она послушно замолкает.

– После магстражи проведут тест на родство. Ролана отвезешь дочь.

Мама послушно кивает, но все же замечает:

– Не понимаю, к чему такая спешка. Дайте девочке прийти в себя.

– Очень плохо, что ты не понимаешь, Ролана. Мы должны убедиться, что не пригрели самозванку. Чем раньше мы убедимся, тем лучше.

– Дедушка прав, – замечаю я. – Чем быстрее мы уладим формальности, тем лучше.

Элай отодвигает стул. Его движение чёткое, почти церемонное.

– Извините. От этой семейной идиллии у меня пропал аппетит. – Парень кладёт салфетку рядом с нетронутой тарелкой и выходит, не хлопнув дверью.

Джаник хихикает, но замолкает под взглядом бабушки.

После ухода Элая воздух в столовой, кажется, дрожит от напряжения. Нож скрипит по тарелке, разрезая омлет, который на вкус, словно картон. Я механически жую, чувствуя, как взгляды родни ползут по коже – одни любопытные, другие враждебные.

Думала, Элай станет моим главным союзником, он сильнее всего переживал пропажу сестры, но встретила полнейшее непонимание и агрессию. Это может стать проблемой.

Джаник швыряет вилку, целясь в тарелку Элиз, но дед лишь поднимает палец, и все замирают. Даже Роуз перестаёт крутить локон вокруг пальца.

Мама тянет руку через стол, задевая хрустальный графин с апельсиновым соком. Капли падают на скатерть, оставляя оранжевые пятна.

– Зои… – её голос дрожит, как у ребёнка, выпрашивающего игрушку. – Когда ты готова вернуть к занятиям балетом. Мы можем начать с частных уроков. Мирс Позей готов приехать уже сегодня вечером.

– Ролана. – Дед намеренно задевает ножом край тарелки. Звон режет тишину. – Мы же говорили, сначала тесты, потом планы. Пока мы понятия не имеем, кто перед нами.

– Но, папа! – Мама хватается за жемчужное ожерелье, будто это спасательный круг. – Мы все знаем, что это Зои. Твои тесты – просто формальность, а танцевальная карьера…

– Нет никакой танцевальной карьеры, – припечатываю я. – Я не помню прошлые пять лет своей жизни. Детство помню урывками. Какая танцевальная карьера, мама?

– Но все можно восстановить… – немного смутившись начинает она, но я жестко отрезаю: