Присвою навсегда - стр. 24

От его пристального взгляда боюсь сделать что-нибудь не так. Если нажалуются боссу, то подставлю Олеську, поэтому сцепив зубы и дрожа от страха, стараюсь выполнить свою работу безукоризненно. Когда мне надо заменить тарелку у Зевса, я подхожу на ватных ногах к нему ближе, попадая в облако терпкого пьянящего аромата. Кожа мгновенно реагирует покалыванием.

Позволяю себе на секундочку перевести взгляд на него и, как назло, в этот момент он тоже на меня смотрит. Попадаю в плен его черных глаз, которые пробирают своим блеском до самого сердца. Мои эмоции выдают дрожащие губы. Как бы я ни старалась выглядеть сильной, у меня это плохо получается.

Сейчас Алиев выглядит еще привлекательнее и мужественнее. Но красота у него обманчивая, холодная и бездушная. Он, как ядовитое растение, жалит меня и забирает жизнь по капле.

Застыв в немой нерешительности, не понимаю, что предпримет Зевс и каким будет его следующий шаг. Все-таки ему очень подходит прозвище. Самый сильный и главный. Тело, как у древнегреческого бога. Каждая мышца бугрится в свете софитов. Из глаз летят молнии, и почему-то в мою сторону. Теперь-то в чем я перед ним провинилась?

— Ай, — отшатываюсь, и поднос летит на пол. Глядя на разбитую посуду, хочется реветь, не сдерживая слез. Это было последней каплей.

— Ты чего такая пугливая? Я же только за задницу ущипнул, — возмущается толстяк, сидящий рядом.

Его слова смешиваются с общим шумом. Мне становится плевать, даже не слушаю пошлые шуточки в мою сторону остальных бандитов. В миг меня покидают силы.

— Вышли все, — твердый спокойный тон сразу же выделяется на фоне остальных голосов. Наступает зловещая тишина, на мгновение мне кажется, что я оглохла.

Мужики с девицами, уже зная, что спорить нельзя, беспрекословно встают, прощаются и выходят. Я стараюсь затеряться среди них и выбежать из помещения.

— А ты куда? Вернись, — дьявол все больше мне кажется непробиваемой стеной. Вот чего он ко мне привязался?

— Какого хрена ты здесь делаешь? — правую ладонь, лежащую на столе, сжимает в кулак. Мощные вены, оплетающие предплечье, вздуваются еще сильнее. Сглатываю и отхожу от него подальше, вжимаюсь в самый угол.

— Работаю, — холодный озноб пробирает от макушки до пят.

— Утром медсестричка, а вечером развратная официантка, — с нескрываемой иронией выплевывает каждое слово.

— Просто официантка, я не развратная.

— Ты длину формы видела? Еле жопу прикрывает. Она у тебя, конечно, шикарная, но уж очень проблемная. Подойди ближе, — его приказ заставляет меня затаиться и сильнее вжаться в стену.

— Не бойся, сядь, — кивает на стул, стоящий напротив него.

Показывать характер бесполезно, поэтому я подхожу к столу и присаживаюсь под громкое биение сердца. Положив руки на колени, рассматриваю разбитую посуду на полу и прикидываю, смогу я сегодня хоть немного заработать или все придется отдать за посуду.

— Не нужно таким сладким девочкам зарабатывать. Для этого есть я, — резко перевожу на него взгляд, полный удивления.

— Кроха, слишком громко думаешь. Говори все, что накипело, — крутит между пальцами сигарету, не прикуривает.

Мне много есть что сказать, вот только надо ли? Зачем ему мои проблемы? Я для него пустое место. Девчонка, которая посмела его грубо отшить, и он меня за это проучил.