Пришло время встряхнуться - стр. 21

Я нашла его имя в контактах и отправила вызов. Знакомый сигнал на его телефоне послышалась из-за стены. Там было подсобное помещение, в котором обычно складывали наглядный материал. И еще там находился чайник, чашки и все к чаю.

Я смело прошла к следующей двери, и резко остановилась, услышав голоса:

- Хасик, может, ответишь ей, достала уже. - Этот женский голос был мне хорошо знаком.

- Отвечу. Сейчас закончим и… - и за дверью послышалось копошение и пыхтенье.

Никогда, никогда, даже в самом страшном сне я не представляла, что Хас способен на измену. Просто чтоб убедиться в своей ошибке, я приоткрыла дверь и увидела его возле стола, он стоял спиной ко мне. От увиденного у меня на мгновение перехватило дыхание, а в груди стало настолько больно, что стоило удивлять моему сердцу: оно продолжало биться, как будто только что в него не всадили кинжал по самую рукоятку. А потом еще несколько раз не провернули его, чтобы рана никогда не зажила, а продолжала всегда кровоточить, как свежая.

Моя дрожащая рука держала телефон, пока вызов не прервался сам. Хорошо, что Хас не успел мне ответить. А потом, сама не понимая, что делаю, я включила камеру. Мне не хотелось врываться в кабинет и закатывать истерику, обвинять мужа и отца четверых моих детей в измене, плакать, стыдить взрослую женщину, мою коллегу, мать двоих моих бывших учеников.

Я просто вела запись, на которой хорошо было видно, чем на столе занимаются эти двое, слышны их голоса, называющие имена друг друга. А когда они закончили пыхтеть, камера поймала в кадр и его лицо в профиль, и ее бесстыжий облик, в распахнутой одежде.

Я тихо отошла назад и на носочках дошла до коридора, оттуда бегом поднялась на первый этаж и направилась к выходу.

Дядя Саня, как всегда, улыбнулся при моем приближении, но резко нахмурился и сочувствующе покачал головой.

- Видела? На тебе лица нет. – Он попытался усадить меня на свой стул, протянуть воду.

Но мне сейчас нужно было остаться одной и все обдумать.

- Ой, бесстыжие. – Продолжал возиться возле меня дядя Саня. – Ливия, я приду в суд и буду свидетелем на твоей стороне.

Я собрала все свои физические и моральные силы в кулак, чтоб не расклеиться перед посторонним человеком и достойно уйти из гимназии.

- Дядя Саня, все нормально. Не беспокойтесь. Насчет суда я подумаю. Если Хас спросит, была ли я здесь, - имя мужа я выговорила с большим трудом, - пожалуйста, скажите, что я его не нашла в кабинете и ушла, потому что спешила на работу.

Даже не помню, простилась ли я со стариком. На выход я почти бежала, не остановилась даже на улице, а направилась в сторону небольшого аккуратного парка, который лежал возле гимназии.

Там я села на самую дальнюю скамейку, благо людей в разгар рабочего дня здесь было немного, и, наконец, выдохнула. Плакать мне все еще не хотелось, но было невыносимое чувство утраты и разочарование. Я уже не любила мужа, а он никого кроме себя любить был просто не способен.

Но мы уважали друг друга, жили в браке почти тринадцать лет. Я родила ему четверых детей, у нас были общие планы на жизнь, хоть в последнее время и возникали некоторые размолвки. Мне хотелось кричать от обиды. Он же талтай, у нас семья стоит выше личных симпатий и антипатий. Он последователь Таухида, у нас за супружескую измену всегда следует смертная казнь. И сейчас в моих руках доказательство его измены.