Пришествие. Книга 3 из цикла «Пояс жизни» - стр. 15

– В Иудее, – поправил Аврелий, – я пять лет находился в Иудее, но уже два дня, как я вернулся домой.

– Ах да, верно, в Иудее, – ответил гость, я, как обычно все перепутал. И чем же ты там занимался, мой юный друг?

– По поручению нашего божественного императора, я занимался подготовкой к переписи населения Иудеи, которую божественный желает провести накануне присоединения Иудеи и Галилеи к Римской империи.

– Похвально, юноша!– Воскликнул Меценат. – В столь юные года, ты уже занимаешься важным государственным делом. Так что же, скажи, случилось с моим дорогим другом, что за недуг его поразил?

– Точно не знаю, но очень похоже на сердечный припадок. Узнаем у лекаря, когда он выйдет от учителя.

– Это, наверное, от радости, что ты вернулся или от перспективы расставания с пятью сотнями талантов, которые вчера у него выклянчил наш Божественный Август.

« Рабыня» внесла в комнату, где расположился гость и Аврелий поднос с кувшином вина и вазой с фруктами. Следом за ней вошел Мерцил. Он проследил, чтобы девушка поставила яства перед гостем, дождался, пока она покинет помещение и, поклонившись, обратился к Аврелию.

– Господин, Цилия закончила. Хозяину стало лучше, но он сейчас спит после приема успокоительного питья.

– Что ж, – сказал гость, отпив из кубка большой глоток вина – в таком случае, не смею более Вас беспокоить. Передайте моему другу наилучшие пожелания о скорейшем выздоровлении. И вот еще что, молодой человек, – обратился он к Аврелию, – позволь вручить тебе императорское послание. Я надеюсь, что как только Квинту станет лучше, ты передашь его ему.

С этими словами Меценат извлек из-под складок Тоги пергамент и передал его молодому человеку. Затем он поднялся и, поблагодарив юношу и управляющего за дружеский прием, покинул виллу.

Глава 7

Все тело ныло, как после тяжелой и изнурительной работы, и в каждом органе ощущалась невероятная слабость. Во рту стоял противный привкус горечи вперемежку с чем-то еще более противным приторно-сладким, отчего сильно мутило. Мысли путались, а все сознание было затуманено, словно густой пеленой. Сделав над собой усилие, Квинт открыл глаза. Вокруг была привычная обстановка его собственной спальни. Он попытался сосредоточиться и извлечь из глубин памяти воспоминания о том, что с ним произошло. Одна мысль, цепляясь за другую, мешала восстановлению событий.

– Ах, да! – Вдруг мелькнуло в голове. – Иудей. Да, да, он что-то рассказывал. Но что?

Квинт вновь напряг память, и из затянутого пеленою тумана, сознания, вдруг отчетливо возникло имя – Анна.

– Анна, конечно Анна! Как я мог забыть? Он говорил об Анне, точнее о ее дочери. – Память постепенно возвращалась, восстанавливая в подробностях события, произошедшие этим утром.

– Но как? – Сам себе задавал вопрос Квинт. – Как могло случиться так, что у Анны есть взрослая дочь? Мне необходимо во всем этом разобраться лично. В Египет. Нужно ехать в Египет.

Так, размышляя, Квинт, сделав над собой усилие, повернулся на бок, и, дотянувшись до свисающего шнурка с кисточкой на конце, позвонил в колокольчик.

Спустя несколько минут в спальню вошла Цилия со своим неизменным чемоданчиком. Девушка приветливо улыбнулась и спросила:

– Как Вы себя чувствуете, командор?

– Спасибо, Цилия, – ответил Квинт, – прескверно. Что со мной?