Принцесса Ватикана. Роман о Лукреции Борджиа - стр. 38
– Чему мы обязаны такой радостью? – Джулия вернула Лауру кормилице и, лучась улыбкой, взяла папочку под руку. – Давно мы вас не видели. Надеюсь, ваше святейшество останется на ужин. Мы поедим на открытом воздухе на террасе. Сад уже закончен, и там прекрасно, правда, Лукреция? – обратилась она ко мне, не сводя глаз с отца. – Вы должны сами увидеть плоды вашей щедрости. И у меня свежий арбуз и окорок, специально привезенный для вас из Испании.
– Вот как? – Папочка облизнулся. – Хороший окорок – это здорово. Но, увы, я пришел поговорить с Лукрецией. Обещал прогуляться с ней сегодня.
Ничего такого он не обещал, и Джулия это знала. Она замерла, словно ей приказали выселяться. Но не успела она произнести хоть слово, как заговорил кардинал Сфорца:
– Для меня будет большой честью прогуляться с донной Лукрецией. В таком случае ваше святейшество сможет насладиться окороком. И обществом прекрасной дамы, – учтиво кивнув Джулии, добавил он.
– Прекрасно! – Джулия крепче ухватилась за руку папочки. – Лукреция понимает. Правда, дорогая?
И опять она не смотрела на меня.
– Да, вы должны остаться, ваше святейшество, – услышала я собственный голос. – У вас нет времени для…
– Значит, решено. – Властным движением руки Джулия отправила прочь из комнаты всех, кроме Перотто и меня.
Папочка с удивленным видом подставил мне щеку для поцелуя.
– Мы поговорим позднее, – прошептал он, и мы с Перотто последовали за остальными в коридор.
– Спасибо за предложение, ваше высокопреосвященство, – сказала я кардиналу Сфорца. – Но я полагаю, у вас есть более важные дела.
– Нет-нет, я настаиваю. Пожалуйста, наденьте что-нибудь подходящее для короткой поездки по городу. Перотто, пожалуйста, проводи донну Лукрецию, чтобы через, скажем, полчаса мы встретились во дворе. – Улыбка не коснулась его глаз. – Его святейшество приготовил для вас особый сюрприз.
Взволнованная, я побежала к себе наверх переодеться. Мне следовало взять с собой Пантализею: Адриана настаивала на том, чтобы я без нее не покидала палаццо. Быстро надев платье легкого шелка и плащ с капюшоном, я в сопровождении Перотто поспешила в cortile.
Из расположенного неподалеку Апостольского дворца, в котором папочка начал перестройку, доносился стук молотков и крики рабочих. Кардинал Сфорца ждал в седле рядом с закрытыми упряжными носилками и вооруженным эскортом. Пантализея покосилась на Перотто, который помог нам сесть в носилки. Он отвел глаза, покраснев до корней своих взъерошенных черных волос.
– Ты ему нравишься, – поддразнила я ее, когда мы расселись на подушках и носилки двинулись вперед. – И я думаю, он тебе тоже нравится. Уже не в первый раз вижу, как вы переглядываетесь.
– Он красивый. – Пантализея чуть откинула занавеску. – Он благородного происхождения?
– Кажется, – рассеянно сказала я, хотя ничего об этом не знала. – Раздвинь занавески пошире.
Мне тоже хотелось что-нибудь увидеть. Но не Перотто, который ехал верхом рядом с нами. Я хотела посмотреть Рим. Мне редко доводилось бывать в городе по собственным делам. А тем более после избрания папочки.
Мы выехали из Ватикана, обогнули мутный Тибр и направились дальше по дороге, упирающейся в старую стену города. На каждом повороте мы видели колокольни и церковные шпили. Внезапно, въехав на узкие, вымощенные камнем улицы, мы оказались среди городской суеты. Наверху сушилось белье, выступающие балконы нависали над нами, как рукотворная паутина. Мычание скота, гонимого на бойню, мешалось с голосами кумушек, болтающих на порогах своих домов, визгом играющих детей, мольбами нищих на углах и зазывными криками лоточников, предлагающих все – от мощей до столовой посуды. Священники и аристократы верхом, окруженные наемниками, обгоняли нас с высокомерным безразличием к нашему положению. Стаи одичавших собак грызлись за выброшенные объедки, а свиньи рылись в канавах. Над сточными канавами висела отвратительная вонь. Кругом был шум, грязь и опасность.