Принцесса Ватикана. Роман о Лукреции Борджиа - стр. 15
Она посмотрелась в мое зеркало.
– Тот человек назвал вашу семью марранами. – Она помолчала, разглядывая мое отражение. – Ты понимаешь, что это значит?
– Да, конечно. Марран значит крещеный еврей. Но мы не евреи… правда?
– Не больше, чем кто-либо из так называемых итальянских аристократов, которые на дух друг друга не выносят. Я уж не говорю о том, что чужестранцы им вообще нож острый. Марранами они называют всех испанцев, в особенности Борджиа, потому что твой отец не пожелал ограничить свои запросы бесполезным куском земли или грязным замком. Он захотел воссесть на Святой престол и добился своего. Вот почему они оскорбляли вас: они презирают амбиции вашей семьи. Ваноцца верно сказала: они сбиваются в стаи. Им нужна твердая рука, которая держала бы их в узде. Родриго скоро всех их посадит на цепь. Включая и кардинала делла Ровере.
Я почувствовала: чего-то она недоговаривает.
– Но Адриана назвала это «еще одним пятном на его папстве». А значит, было и другое.
Я встретила ее взгляд. На губах Джулии появилась кривая улыбка, и у меня перехватило дыхание.
– Речь идет обо мне, – наконец сказала она. – Еще одно пятно – это я. – Улыбка ее стала шире. – Если я сообщу тебе тайну, ты обещаешь никому ни слова?
Я заставила себя кивнуть, хотя и без уверенности, что хочу знать ее тайну.
– Так вот. Родриго и я… – Она издала булькающий смешок. – Мы с ним любовники. И я ношу его ребенка.
Я недоверчиво ахнула. А потом, не успев прикусить язык, проговорила:
– Но ты же замужем.
– Ну и что? Думаешь, если у меня есть муж, то я не могу иметь любовника?
Я не знала, что ответить. Она, конечно, была права. Не имея опыта в таких делах, я все же догадывалась, что некоторые замужние женщины нарушают супружеский обет. Я подозревала что-то такое с тех пор, как она сказала мне о махинациях моего отца в конклаве – закрытом собрании, о котором она ничего не должна была знать. Но подтверждение ничуть не успокоило меня.
– А Хуан знает? – брякнула я вдруг, и на ее лице появилась тень страха.
– Почему ты спрашиваешь? – резко откликнулась она.
– Не знаю. Наверное, сужу по тому, как он обращался с тобой на пьяцце.
На ее лице появилась гримаса неприязни.
– Может, и знает. Родриго мог ему сказать. И это определенно объясняет, почему он вел себя как невежа, оставив меня на попечение этого дикаря-турка. Твой брат ревнив. Он хочет, чтобы отец любил только его. Он даже как-то заигрывал со мной, но я его отвергла. Не думаю, что он прежде получал отказы… я имею в виду, от женщин.
Она снова посмотрела в мое зеркало. И пока она стояла там, выпрямляя спину, чтобы оценить размеры своего живота – мне он казался таким же плоским, как и прежде, – я вдруг поняла, что не люблю ее.
– Но Адриана должна знать, – не отступала я. – Должна, если назвала тебя пятном.
– Да, она знает. – Джулию это, казалось, ничуть не тревожило. – Да что там говорить – она нам способствовала. Она вскоре после нашей свадьбы отправила моего мужа – своего сына – жить в их семейное имение в Базанелло. – Она рассмеялась. – На этом настоял Родриго. Он сказал, что не хочет, чтобы какой-то косоглазый муж мешал ему в его…
– Прекрати! – Голос мой был холоден как лед. – Не говори о нем так. Он теперь наш папа римский.
Она посмотрела на меня, прижимая пальцы к губам: