Принцесса, сыщик и черный кот - стр. 42
К столу полицейских мелкими шажками подобрались два худых смуглых официанта и стали споро собирать пустые тарелки. Неряшливость затянувшегося ужина вычищалась на глазах. Ее безжалостно, как надоедливых жирных мух, отбивали свежими салфетками, сметая подсохшие крошки хлеба и еще влажные бутылочные пробки. Стол вдруг зацвел новыми блюдами, источавшими острые, крепкие запахи. По белой скатерти поплыли, распятые печным огнем, крупные морские рыбы. Звякнули столовые приборы, похожие на уменьшенные макеты пыточных инструментов, заплескался чесночный соус и белый оливковый маринад в ладьях соусников. Исходили холодным, предсмертным потом стеклянные тела бутылок с белым сухим «Паломино».
Двое молодых полицейских, сидевшие около стены, переглянулись и вожделенно потерли руки. Артур Сузу достал из кармана тяжелую черную трубку, заранее набитую, и втиснул кривой мундштук между крупных желтых зубов. Он чиркнул длинной спичкой о большой прямоугольный коробок, который тоже извлек из кармана, и затянулся. Крупное кольцо сизого дыма поползло к потолку. За спиной Сузу настойчивый грек и нервный француз все же одолевали испанскую мелодию.
– Э! Друзья! – неожиданно очнулся Козмас и блеснул темными глазами. – Я, оказывается, проголодался. А ну-ка, вперед! Ловить рыбу и усыплять ее вином!
Каролина вдруг тоже почувствовала, что ужасно голодна. Она ловко подхватила изогнутым ножом и двузубой вилкой тяжелый кусок рыбы с отколовшимся хребтом и частоколом острых костей.
Сузу не спускал глаз с Романа. Выпустив дым через широкие ноздри, он спросил:
– Почему русские столь сантиментальны? И жестоки одновременно?
Роман отставил в сторону вилку, которой пытался расковырять хвост рыбы, и поднял на него глаза.
– Если вас навела на эту мысль та компания, то я готов за нее заступиться, господин полковник.
– Я понимаю ваш язык. Когда-то изучал в академии. Меня готовили к работе в посольстве в Москве. Я все понял, что говорил тот человек. Но это лишь повод для моего вопроса, майор, не более того.
– Вам уже даже сообщили о моем звании?
– Конечно.
Каролина с удивлением посмотрела на Романа. Покачала головой и выдавила чуть слышно: «Ого!»
– Это не так много! – успокоил ее Роман. – Уверяю тебя, даже весьма скромно.
– Не кокетничайте с дамой и не увиливайте от вопроса старшего по званию, – съязвил Сузу.
– А я не слышу вопроса. Вы ведь утверждаете: полковник, не так ли?
– Хорошо. Построю фразу по-другому: как в вас сочетаются столько противоречивых чувств? Они ведь мешают друг другу.
– Вам не нравится эта рыба? – вдруг спросил Роман.
– Рыба? А при чем здесь рыба? Я ее, собственно, еще и не пробовал.
– А вы попробуйте. В ней все химические элементы – и кислоты, и соли, и минералы. Вкус, как у нас говорят, специфический! Перфектный, как говорят у вас.
– И что из этого? – полковник недоуменно отщипнул рукой жирный кусок от бока рыбы прямо с общего блюда и, вынув изо рта трубку, сунул его под усы. Быстро, вдумчиво пожевал.
– Вкусно. Действительно, вкусно. Но какое это имеет отношение к моему вопросу?
– Самое прямое. Только сочетание ингредиентов и дает вкусовой результат.
– Ингредиенты можно подбирать до бесконечности. На это не хватит жизни!
– А процесс подбора? Разве это не искусство, не муки творчества? Салат из сантиментов и жестокости – изысканное блюдо и уж точно сервируемое историей не единожды. Русские не первые его составители. – Роман говорил неторопливо, тщательно подбирая слова. – Стоит ли вообще искать причины явления, они ведь лишь в движении, в процессе, так сказать… Это, собственно, и есть результат. Он не постоянен по своей сути, потому что по природе своей изменяем, а значит, подлежит бесконечному обновлению. Он и нов, как бы это ни звучало абсурдно, и консервативен одновременно. Таков его природный алгоритм. И такова формула, в том числе, и моей нации – процесс, движение, повтор старой траектории и новый набор высоты.