Принц и Нищий. Перевод Алексея Козлова - стр. 17
– Милорд! Вы сегодня отдали сыновний долг её величеству матери-королеве?
Услышав такое, Том окончательно впал в ступор и понял, что скоро свихнётся на самом деле. Однако изрядно протянув время, он уже был готов брякнуть что-нибудь взятое с потолка, как ему на помощь пришёл находчивый Сент-Джон, ловко встрявший в разговор с непринуждённостью прирождённого словоблуда-царедворца, привыкшего с честью выходить из любого дипломатического тупика:
– Несомненно, миледи! Королева вполне ублажила его сердце, сообщив, что его величеству теперь много лучше! Не так ли, ваше высочество?
Пытаясь выразить подтверждение сказанному, Том заблудился в словах и стал бормотать что-то невнятное, однако вовремя остановился, поняв, что скользит по предательски тонкому льду. Он притормозил дальнейшие рассуждения. Спустя какое-то время разговор зашёл о том, что Тому предписано прекратить вредоносные занятия в школе.
– О, какая жалость! – заверещали принцессы, – Какая жалость! Принц! Вы делали такие грандиозные успехи! Но ничего, всё наладится, перерыв будет недолгим, и вам, принц, ещё придётся блистать, показывая королю и Англии вершины вашего знания, и вы будете столь же образованны, сколь ваш отец и вы потрясёте мир тем, что будете понимать столько же языков, сколько способно понять его королевское величество!
– Мой папаша? – подняв брови, ответил Том, – Да он на своём-то буробит так, что его могут понять только свиньи в хлеву! А что касаемо так называемой учёности, про которую вы тут нагородили с три короба…
Тут он повернулся к Сент-Джону и, встретив его злобный взгляд, поперхнулся, покраснел и тихим голоском залепетал:
– О, вы не представляете, сколь сильно коварный недуг сразил меня и как далеко уклоняется мой разум с верного пути, когда болезнь начинает им рулить! В общем, я ничего не хотел сказать плохого против его королевского величества!
– Конечно! Конечно, сударь! Мы понимаем ваше состояние! – нежно пропела принцесса Елизавета, беря чуткой рукой руку «братца» и как бы пытаясь её согреть меж ладонями, – Только не волнуйтесь напрасно! Виноваты не вы, а ваш коварный недуг!
– О, моя чудесная утешительница! – воспылал Том, видя, как она довольна своим диагнозом, – Позволь поблагодарить вас от всей моей души!
Как-то раз во время беседы хохотушка леди Джейн пульнула в Тома какой-то нехитрой греческой фразой, которую она выудила из какого-то требника, и от пытливой принцессы Елизавета не укрылась трогательная озадаченность Тома, по чему она поняла, что пуля угодила не туда, куда нужно, и сама стала отважно отвечать за него, выдав на гора целую уйму древнегреческих поговорок, а затем резко увела разговор вообще в сторону.
Таким образом, в целом время Тома протекало в очень приятном общении. Подковёрные каверзы и подставленные любящими руками грабли встречались на его пути все реже и реже, и Том все больше и больше приводил свой разум в порядок, видя, как все они пригибаются пред ним, истошно помогая ему и игнорируя все его ляпы. Когда выяснилось, что юные принцессы будут сопровождать его на банкет лорда-мэра, сердце Тома наполнилось радостью и восторгом. Он чувствовал, что там, среди толпы чужаков, он не будет таким одиноким, тогда как часом ранее даже мысль о том, что принцессы пойдут вместе с ним, наполняла его душу тихим ужасом.