Прикосновение тьмы. Аид и Персефона. Комплект из 4 книг - стр. 109

– Я сказал, что буду щедрым любовником, а не добрым.

Персефона извивалась под ним, прижимаясь бедрами, чтобы ощутить его глубже, и он отпустил ее, чтобы погрузить свои пальцы в ее влажную сердцевину. Она стонала, будучи не в силах сдерживаться. Аид подвел ее к краю, и она начала сопротивляться, желая продлить экстаз, насколько возможно, но он продолжал все неистовее и настойчивее. Богиня выкрикивала его имя снова и снова – в едином ритме с его движениями, пока в изнеможении не упала на стол.

У нее не было времени прийти в себя. Аид притянул ее к себе, прижавшись к ее рту своим. Она почувствовала свой вкус на его губах и схватилась за пуговицы на его рубашке, но Аид поймал ее за запястья. Богиня растерялась еще больше, когда он вернул лямки ее платья обратно ей на плечи.

– Что ты делаешь? – спросила она.

Он рассмеялся:

– Терпение, дорогая.

Терпения сейчас в ней было меньше всего – жар у нее между ног лишь разгорелся сильнее, и Персефона отчаянно желала быть наполненной.

Бог поднял ее на руки и вышел из кабинета, зашагав по коридорам дворца.

– Куда мы идем? – спросила она, вцепившись в его рубашку. Она была готова сорвать ее с его тела – чтобы увидеть Аида обнаженным, чтобы познать его так же близко, как он ее.

– В мои покои, – ответил он.

– А просто перенестись ты не мог?

– Я хочу, чтобы весь дворец знал, что нам нельзя мешать.

Персефона покраснела. Она разделяла это желание лишь наполовину – чтобы им никто не помешал.

Он прижимал ее к себе, пока шел, и Персефону накрыло осознание того, зачем они направлялись к нему в спальню. Это было неизбежно – и она знала это с самого начала. Вечер в купальнях был одним из самых головокружительных в ее жизни, но этой ночи предстояло стать одной из самых сокрушительных.

Их тьма сольется воедино. После этой ночи бог мертвых навсегда станет частью Персефоны.

Когда они оказались в спальне Аида, он словно почувствовал изменение в ее настроении. Он поставил ее на ноги, прижимая к себе. Изгибы ее тела идеально подходили к его изгибам, и в голове у Персефоны промелькнула мысль, что они были предназначены друг другу с самого начала.

– Ты не обязана это делать, – сказал Аид.

Она потянулась к лацканам его пиджака и помогла ему снять его.

– Я хочу тебя. Стань моим первым – стань моим всем.

Его не нужно было просить дважды. Губы Аида приникли к губам Персефоны – поначалу мягкий поцелуй постепенно становился все более настойчивым. Бог оторвался от нее, развернул к себе спиной и расстегнул платье. Красный шелк соскользнул на пол к ее ногам. Оставшись в одних туфлях, она оказалась перед ним совершенно обнаженной.

Аид застонал и обошел ее, чтобы встать к ней лицом. Его плечи были напряжены, ладони стиснуты в кулаки, челюсти крепко сжаты – богиня видела, что он изо всех сил пытается сохранить контроль над собой.

– Ты прекрасна, моя дорогая.

Он снова поцеловал ее, и Персефона нащупала его рубашку, неуклюже теребя пуговицы, пока Аид не взялся за дело сам, быстро их расстегнув. Потом он потянулся к ней, но она сделала шаг назад. Глаза Аида на мгновение потемнели, а потом Персефона произнесла:

– Сними свои чары.

Он бросил на нее любопытный взгляд.

– Ты хочешь, чтобы на мне была корона, пока мы занимаемся сексом. А я хочу заняться сексом с богом.

Он ответил с поистине дьявольской усмешкой: