Приключения Эммы. Хозяйка ветров - стр. 26
Женщина – высокая и стройная, с длинными ярко-рыжими волосами, заплетёнными в толстую длинную косу, весело смеялась и, бурно жестикулируя руками, что-то говорила юношам.
Эмма подошла к ним поближе и тихо поздоровалась.
– Здравствуйте, меня зовут Эмма, а рядом со мной ветер Арей. Извините за беспокойство, но я хотела бы поговорить с огненной чародейкой.
– Здравствуй, девица! – воскликнула женщина, и её зелёные глаза радостно засветились. – Я та чародейка, которую ты ищешь. Зовут меня Венеда.
– Разреши и мне представиться, – старший из юношей встал, оправив камзол, и склонил голову. – Я князь Вишневский, волшебник. Можешь называть меня Дмитрий. А это мой младший брат Валамир, – он кивнул в сторону мальчика. А тебя ведь зовут Эмма?
– Да… – удивлённо протянула Эмма. – А откуда ты меня знаешь?
– Все только о тебе и говорят, – улыбнулся Валамир. – Не каждый день в городе чародеев оказывается человек с земли.
– Может, вы присядете? – спросила Венеда, обращаясь к Эмме и Арею.
Она взмахнула рукой, и в тот же миг возле стола появились ещё два плетёных кресла.
– А теперь можно и чай попить, – весело объявила Венеда, когда Эмма и Арей сели за стол.
Вдруг на столе возник чайный сервиз – фарфоровый чайник, пять чашечек, пять блюдечек, сахарница и маленький молочник. Взяв чашку чая, Венеда сказала:
– Как же хорошо, что ты пришла именно сейчас, Эмма. У моих птиц скоро будет генеральная репетиция. Смотрите, дирижёр уже появился!
Эмма посмотрела в ту сторону, куда указывала волшебница. Там под дубом находилась большая птица, напоминавшая павлина, только с ярким золотисто-огненным оперением. Такая же птица была изображена на гобеленах в прихожей.
– Что это за птица? – поинтересовалась Эмма. – Так похожа на жар-птицу!
– Это и есть жар-птица, – с гордостью ответила Венеда.
– Ничего себе! – покачала головой девушка. – Я никогда её раньше не видела. Я думала, она существует только в сказках!
– Конечно, ведь это волшебное существо и показывается только тогда, когда само захочет. Эту жар-птицу зовут Борис. Он прекрасный дирижёр, хоть сам петь и не умеет. Только ты ему об этом не говори, он очень ранимый.
Жар-птица поклонилась зрителям и, повернувшись к дереву, взмахнула крыльями. Эмма взглянула на дерево и заметила среди пышной кроны множество разных птиц, сидевших на ветках.
– Начинается! – громко прошептала Венеда.
На мгновение образовалась тишина, но вскоре послышались тихие переливы жаворонков и далёкая песнь кукушки, за ними последовали прекрасное пение иволг, корольков и малиновок, трели дроздов, ласточек и зябликов, чириканье синиц и воробьёв, раздались низкие голоса попугаев, а затем вступил солист хора – соловей.
Птицы пели великолепно, и Эмма решила, что их разные голоса прекрасно дополняли друг друга.
Вскоре сам дирижёр решил присоединиться к хору. Венеда оказалась права – петь Борис действительно не умел. Звуки, что он из себя извлекал, были скорее похожи то на жалобное мяуканье, то на кудахтанье.
– Потерпи немного, – поморщив нос, тихонько проговорила Венеда. – Обычно его партия не долгая.
И действительно, Борис в скором времени перестал петь и начал тихо давать команды птицам:
– Иволги, пойте тише! Какаду, что вы булькаете?! Вы опять проспали, дятел! И снова вступили слишком поздно! А вы что, синицы, ждёте, когда вам партию в рот засунут? Плавнее, плавнее, господа зяблики!