Причудливые виражи - стр. 24

– Уверен, что это любовь? Ладно, если нет аргументов и причины, способной тебя удержать, уходи. Только имей в виду – я женщина покладистая, покорная, верная… но гордая. Второго шанса я тебе не предоставлю, даже если придётся наступить на горло собственной песне. Предлагаю подумать… хотя бы… дня два.

– Как я был наивен, как глуп, – захныкал пассажир, – разве не знал, что порочная страсть безраздельно обладать юной плотью не даёт права на элементарное счастье, что судьбу создают совместными усилиями, а не получают даром. Соблазнился галлюцинацией, созданной воспалённым воображением.

Мы оказались настолько разными, что скандалить начали за минуту до первого официального оргазма. Штамп в паспорте стал началом конца.

– Я хочу, – начинала скандалить Леночка, – чтобы лето не кончалось, чтоб оно за мною мчалось! Хочу, имею право… жить за-му-жем. Хочешь секса, будь добр – добудь стадо мамонтов. Забудь про жизнь до меня. Сотри прошлое. Займись настоящим делом.

– Но мамонты давно и безнадёжно вымерли, деточка, убеждал её я. Света назвала меня неудачником, ограничила до минимума доступ к телу.

Оказалось, что секс был единственной точкой соприкосновения. Нам не о чем было разговаривать, зато поводов для семейных сцен оказалось в избытке.

Она ошибочно видела во мне источник материального благоденствия, а я в ней – родник вдохновения.

Прогадали оба.

Молодая жена помахала мне ручкой спустя год, освободив предварительно тайком закрома материального благополучия от остатков роскоши. Я запоздало понял, что потерял самое дорогое: жену, детей, настоящее, будущее. Вика не подпускает меня, ни к себе, ни к детям. Видите, в окнах не горит свет. Где она сейчас, с кем?

– Ты что, брат, ревнуешь, – опешил я, – будь мужиком, разберись сначала в себе. Вникни в суть безрассудного поступка, хоть теперь прояви благородство. Повинись перед ней, не требуя чего-либо определённого взамен, или отпусти. У неё своя жизнь, у тебя своя. Каждый имеет право на счастье.

– Я тоже… имею право. Наверно. Даже приговорённому к смерти дают последнее слово, – возбудился вдруг страдалец, и тут же сник, – Вика, она такая ранимая, такая чувствительная. Что я натворил!

– У неё кто-то есть? Нет! Тогда жди. Рано или поздно она обязательно оттает. Если почувствует, что ты созрел для серьёзных отношений. Одиночество невыносимо, по себе знаю. Женщине просто необходимо на кого-то опереться.

– Я тоже так думал. Нет. Она не может простить… предательство.

– Жизнь продолжается. Если всё настолько сложно – ищи альтернативу.

– Её не существует.

– Я таксист, не психиатр. Могу, если хочешь, поговорить с твоей бывшей. Убеждать, разъяснять – одна из особенностей моей профессии.

– Господи, они идут, во-о-он, видишь.

– Подойди.

– Много раз пробовал. Напрасно.

– Любой путь начинается с первого шага. Пробуй ещё. Сколько потребуется – столько и пробуй.

– Не уезжай, – попросил мужчина, открывая дверь, – попытаюсь ещё раз.

– Вика, – окликнул он, – позволь пообщаться с детьми. Они ведь и мои тоже.

– Прежде ты так не думал.

– Это не так. Прости. Мы могли бы…

– Мы-ы-ы! Дети, хотите поговорить с папой? Нет, они не хотят. Отвыкли… от пап.

– А ты!

– Что я!

– Хочешь… поговорить?

– О чём, всё сказано… ещё в прошлой жизни!

– Конечно же, о нас. Вы – самое дорогое, что случилось в моей жизни. Давай попробуем…