Причалы любви. Книга первая - стр. 30
XV
II
– Вячеслав Сергеевич, там мать спрашивает, что ей сказать? – Сестра подняла с пола таз и вопросительно посмотрела на Славика.
– Мать? Да, мать, – очнулся Вячеслав. – Скажите, что все хорошо. Пусть идет отдыхать.
– Она посмотреть хочет…
– Хорошо, пусть посмотрит.
Женщина робко вошла, и следом – Нинка.
– И ты здесь? – улыбнулся Славик.
– Да, – с легким вызовом, явно гордясь собою, ответила Нинка, а сама так и вцепилась глазами в своего Ванюшку, спокойно спящего на кушетке.
– Не могла никак домой спровадить, – виновато сказала мать, тоже глядя на кушетку и тяжело вздыхая. Потом она склонилась над Ванюшкой, послушала его дыхание. – Спит, – удивленно сообщила она.
– Спит, – шепотом подтвердила Нинка, и они, в чем-то очень похожие, счастливые и успокоенные, вышли из комнаты.
Славик подошел к кушетке и долго стоял, задумчиво глядя на спящего мальчика. Был он рыжеволос, с конопушками и маленьким вздернутым носом.
– Спит, – прошептал и Славик.
Домой он не пошел. Было слишком поздно, да и не хотелось оставлять мальчика с сестрой. Славик лег на вторую кушетку и медленно, шаг за шагом, еще раз пережил все случившееся. В первый раз в полную меру познал он сегодня свою ответственность за жизнь человека. До этого он никогда не оставался один: в институте и на практике всегда рядом находились старшие, более опытные врачи, они подсказывали, поправляли, когда это было нужно, и они же, оказывается, оберегали его от этой самой ответственности, которую он пережил и понял только сегодня. Теперь уже до стыда смешными казались его мысли о необычайных ситуациях, при которых он, сохраняя «безмятежное лицо», спасает людей. С сегодняшнего дня он уже знал, чего это стоит…
Утром мальчик чувствовал себя хорошо.
– Где мама? – встревоженно спросил он.
– Дома, – Славик только проснулся и теперь с любопытством и тайной гордостью наблюдал за Ванюшкой. Это был его, только его больной, которого он, кажется, спас от настоящей смерти.
– Я больной да?
– Больной, но уже совсем немножко.
– А уколы делать не будешь?
– Не будешь, – засмеялся Славик.
– А мама придет?
– Придет… Да вот, кажется, она уже идет…
Но вошла Тонька. Поставив на стол хозяйственную сумку, она встревоженно посмотрела на Ванюшку, потом – на Славика.
– Ну и как?
– Хорошо, – Славика распирало от гордости.
– Ванюшка, – подошла Тонька к малышу и погладила его по рыжей голове, – дядя не врет?
– Не-е, – замотал головой Ванюшка, – а ты че принесла?
– Поесть вам… Вы же сегодня в ночную смену работали.
– Это он работал, – ткнул Ванюшка в доктора пальцем, – а я болел.
Тонька засмеялась, мельком глянула на Славика, потом засмеялась опять и сказала:
– Ешь, христовенький… Небось заслужил сегодня.
Часть вторая
I
На краевую конференцию Виктора Щербунько вызвали вместе с Борисом. Выйдя из самолета, они сразу ощутили ровное спокойное тепло, свойственное Хабаровску во второй половине августа. В их же городке чувствовалось приближение осени: уже около недели стояли прозрачные от холодного воздуха дни и появились первые паутинки близкого бабьего лета.
– Смотри, тополя еще ни одного листочка не уронили, – восхитился Виктор Щербунько, показывая на проносившиеся за окном такси ровно подстриженные тополя. – Дома у нас, в деревне, в это время к путине готовятся.
Виктор Щербунько умолк, вспомнив деревню, мать, Марину вспомнив, и воспоминание это отозвалось в нем тихой грустью. В последнее время такое с ним случалось нередко, и всякий раз он упрекал себя за то, что уже два года не был дома, не виделся с матерью и на все ее упреки отписывался занятостью.