Прежде, чем их повесят - стр. 38
Спал он сидя, откинувшись назад, так что передние ножки стула висели в воздухе, а спинка упиралась в закопченную стену. Облаченная в сапог нога покоилась на столе. Наверное, когда-то сапог был великолепен: блестящая черная стирийская кожа, золотая шпора, пряжки – не обувь, а мечта вояки. Увы, те дни давно миновали. В долгих походах голенище истерлось, посерело, смялось; шпора отломилась, золоченые пряжки облезли и покрылись ржавыми пятнами. В подошве зияла дыра, а сквозь нее розовел вспухший мозоль.
Хозяин был под стать сапогу. Длинные усы, которые, очевидно, полагалось укладывать по стирийской моде воском в стороны, безжизненно висели вокруг полуоткрытого рта. Шею и подбородок покрывала недельная поросль – нечто между щетиной и бородой; над воротником виднелась узловатая шелушащаяся сыпь. Сальные волосы вокруг красной, сгоревшей на солнце, обширной лысины торчали торчком. Кожа блестела от пота, по одутловатой физиономии ползала муха. На столе валялась пустая бутылка; вторую, наполовину полную, Коска бережно сжимал между ног.
Витари пристально рассматривала это олицетворение пьяного самозапущения, и даже маска не скрывала презрительное выражение ее лица.
– Значит, ты и правда жив…
«Скорее, едва жив», – подумал Глокта.
Коска с трудом приоткрыл красный глаз, недоуменно моргнул, прищурился… Его губы медленно расплылись в улыбке.
– Шайло Витари, чтоб мне провалиться! Вот уж не думал, что меня еще можно удивить!
Он скривился, пошевелил губами и, заметив зажатую между ног бутылку, жадно отхлебнул из горлышка большой глоток. Потом еще. Еще. Будто воду.
«Завзятый пьянчуга. Впрочем, по нему и без того все видно. Едва ли такому можно доверить оборону города. По крайней мере, если судить по первому впечатлению».
– Не ожидал вновь с тобою встретиться. Почему ты в маске? Она лишает меня удовольствия наслаждаться твоей красотой.
– Прибереги любезности для шлюх, Коска. Не хочу подцепить ни цветочка из имеющегося у тебя букета.
Наемник издал булькающий звук – не то смех, не то кашель, – а затем прохрипел:
– Ты, смотрю, все такая же нежная принцесса!
– Да-да, а этот хлев – дворец.
Коска пожал плечами.
– Если напиться как следует, разницы не видно.
– Думаешь, тебе когда-нибудь удастся напиться как следует?
– Не-а. Но попытаться стоит! – И он опять прильнул к бутылке, будто не желая, чтобы слова расходились с делом.
Витари взгромоздилась на край стола.
– Что привело тебя сюда? Я думала, ты бродишь по Стирии, усердно разнося заразу налево и направо.
– В родных краях блеск моей популярности слегка померк.
– Может, ты слишком часто служил и нашим, и вашим?
– Что-то в этом роде.
– А дагосканцы радостно распахнули свои объятья?
– Лучше бы ты радостно распахнула передо мной ноги. Жаль, не все мечты сбываются. Кто твой друг?
Глокта выдвинул больной ногой шаткий стул и осторожно сел, тихо про себя надеясь, что тот не рухнет. Падение в груду деревяшек едва ли задаст разговору нужный тон.
– Меня зовут Глокта. – Он потянул шею в одну сторону, потом в другую. – Наставник Глокта.
Коска довольно долго смотрел на него из-под набрякших век запавшими, налитыми кровью глазами.
«А мысль в них все-таки есть! Возможно, он и вполовину не так пьян, как прикидывается».
– Тот самый Глокта, что сражался в Гуркхуле? Полковник?