Превращения Арсена Люпена - стр. 40
– Жозина, Жозина! – прошептал он так тихо, что она даже не услышала.
Впрочем, что толку громко кричать о своей любви, о своей боли?! Могла ли она вернуть его утраченное доверие и восстановить свою погубленную репутацию?
Они приближались к Сене. На вершине холма, полого спускавшегося к Кодбеку[13], берлина повернула налево и покатила среди лесистых холмов, которые возвышались над долиной Сен-Вандрий. Они проехали мимо развалин знаменитого аббатства, мимо ручья, омывающего его стены, и, добравшись до реки, направились в Руан.
Вскоре берлина остановилась; Леонар высадил своих пассажиров на опушке небольшого лесочка, откуда была видна Сена, и сразу уехал. От реки их отделял только луг с дрожащими на ветру камышами.
Жозефина Бальзамо протянула руку своему спутнику и сказала:
– Прощайте, Рауль. Чуть дальше вы выйдете к станции Майёре.
– А вы? – спросил он.
– О! Я уже почти дома.
– Что-то я не вижу домов…
– Это вон та баржа, которая виднеется за деревьями.
– Я провожу вас.
Посреди камышей тянулась до самой воды узкая дамба.
Графиня пошла вперед, Рауль – следом за ней.
Они подошли прямо к барже, которую заслоняли от случайного взгляда прибрежные ивы. Здесь никто не мог их увидеть или подслушать. Они были совершенно одни под огромным голубым небом. Так пролетело несколько минут – из тех, что навсегда врезаются в память и сказываются на дальнейшей судьбе.
– Прощайте, – повторила Жозефина Бальзамо. – Прощайте…
Рауль колебался, глядя на ее руку, протянутую для последнего прощания.
– Вы не хотите пожать мне руку? – спросила она.
– Конечно хочу, – тихо ответил он, – но зачем прощаться?
– Потому что нам больше нечего сказать друг другу.
– Больше нечего, верно, однако мы ведь так ничего и не сказали.
Он взял обеими руками ее теплую гибкую руку и спросил:
– Те люди на постоялом дворе… их обвинения… это правда?
Он жаждал объяснения, пусть даже лживого, чтобы позволить себе сомневаться, но она словно бы удивилась и парировала:
– Какое вам до этого дело?
– То есть как?
– Можно подумать, что мое признание важно для вас.
– Что вы хотите этим сказать?
– Боже мой, все же так просто. Я бы поняла ваше волнение, если бы вы ожидали от меня признания в тех абсурдных, чудовищных преступлениях, в которых Боманьян и барон д’Этиг меня подло обвинили, но ведь сейчас вы говорите не о них.
– Тем не менее я помню их обвинения.
– Их обвинения против моих. Я же назвала им имя истинного преступника: это маркиза де Бельмонт! Но о тех преступлениях речь нынче не идет – а до того, что вы недавно случайно узнали, вам не должно быть никакого дела.
Он был ошеломлен этим неожиданным заявлением. Бальзамо непринужденно улыбнулась, глядя ему в лицо, а потом добавила с легкой насмешкой:
– Судя по всему, виконт Рауль д’Андрези обманулся в своих ожиданиях? Для виконта Рауля д’Андрези важны моральные принципы, щепетильность дворянина…
– А если так оно и есть? Что, если я действительно расстался с некоторыми иллюзиями?
– Что ж! – заметила она. – Вот вы и проговорились! Вы разочарованы. Вас влекла прекрасная мечта, но она рассеялась. Женщина предстала перед вами такой, какая она есть. Ответьте откровенно, потому что у нас с вами разговор начистоту. Сознайтесь, вы разочарованы?
Он сухо и коротко ответил:
– Да.
Наступило молчание. Она пристально посмотрела на него и тихо сказала: