Превращения Арсена Люпена - стр. 38

– А вы? – спросила она.

– Я присоединюсь к вам через двадцать минут.

– А если они вас арестуют?

– Меня не арестуют, и вас тоже. Только никакой спешки. Не бегите. Сохраняйте хладнокровие.

Рауль подошел к окну и посмотрел вниз. Стражи порядка как раз входили в дом. Он перелез через подоконник, спрыгнул в сад и, вскрикнув, словно испугавшись, что его увидели, бросился бежать со всех ног.

Позади него тут же раздались вопли.

– Это она!.. Серое платье, сиреневая шляпа! Стой, или я буду стрелять!..

Одним прыжком Рауль перелетел дорогу и оказался на пашне… затем взобрался по склону и прошел через какую-то ферму. За ней возник новый склон… новая пашня… Потом тропинка, огибающая еще одну ферму между двумя колючими изгородями…

Он обернулся: преследователи, немного отставшие, не могли его видеть. За несколько секунд он избавился от платья со шляпой и бросил их в кусты. Торопливо нахлобучил матросскую фуражку, закурил сигарету и двинулся назад, засунув руки в карманы.

Когда он дошел до угла, ему навстречу выскочили двое запыхавшихся полицейских.

– Эй, матрос! Вам сейчас встретилась женщина? Женщина в сером?

Он подтвердил:

– Конечно… которая бежала, верно? Какая-то сумасшедшая…

– Да! Где она?

– Забежала на ферму.

– Каким образом?

– Перелезла через ограду…

– Давно?

– И двадцати секунд не прошло.

Мужчины поспешно двинулись вперед, а Рауль продолжил свой путь, да еще и приветливо поздоровался с прибывшими жандармами; так небрежным шагом он вышел на дорогу – чуть дальше постоялого двора и очень близко к повороту. Впереди, в сотне метров, виднелся двор с буками и яблонями, где ждала берлина.

Леонар восседал на козлах с хлыстом в руке. Жозефина Бальзамо сидела в карете; дверцу она оставила приоткрытой.

Рауль скомандовал:

– Леонар, в Ивто!

– Как же так! – возразила графиня. – Мы же проедем мимо постоялого двора!

– Главное, что никто не видел, как мы из него вышли. К тому же дорога пустынна… воспользуемся этим. Езжай трусцой, Леонар… В темпе порожнего катафалка, который возвращается с кладбища.

Они действительно миновали постоялый двор. И увидели, что полицейские и жандармы бредут через поля обратно. Один из них размахивал серым платьем и шляпой. Остальные возбужденно жестикулировали.

– Они нашли ваши вещи, – сказал Рауль, – и знают, чего ожидать. Теперь они ищут не вас, а меня – матроса, которого встретили по дороге. А на карету они даже не обратили внимания. И если бы им сейчас сказали, что в этой берлине скрывается госпожа Пеллегрини и ее сообщник-матрос, они бы недоверчиво расхохотались.

– Они снова допросят матушку Вассёр.

– Как-нибудь выпутается!

Когда стражи порядка остались далеко позади, Рауль велел прибавить ходу.

– О! – воскликнул он, когда лошадки рванулись вперед с первым же ударом хлыста. – Бедные клячи так долго не выдержат! Сколько они уже несутся рысью?

– С самого утра, от Дьеппа, – ответила графиня, – где я провела ночь.

– Куда мы едем теперь?

– К Сене.

– Вот это да! Шестнадцать-семнадцать лье в день в таком темпе! Это невероятно.

Она не ответила.

Между двумя передними окошками было узкое зеркальце, в котором Рауль увидел отражение Жозефины Бальзамо. На ней было темное платье и легкая ток[12] с густой вуалью, которая полностью закрывала лицо. Теперь она подняла ее и, достав из багажной сетки кожаный ридикюль, вынула из него старинное ручное зеркальце в золотой оправе, туалетные принадлежности, флаконы, помаду, щетку, кисти…