Преступная гардеробщица - стр. 23

Надя подняла с пола вещицу и молча протянула мундиру.

— Ну я же на память…

Надежда не успела даже удивиться такой благорасположенности, как к доброму таможеннику подошли два других синих мундира с двух сторон и попытались забрать его с собой. Но тот успел вцепиться обеими руками в прилавок, от усилия выпростав рубаху из штанов: «Я приглашаю… На танец! Девушку… Танцы – это можно, это всем разрешено…» Но двое шутя отцепили его от барьера, взяли под руки, и весело поругивая товарища, унесли прочь.

Можно было еще подремать. Устраиваясь в кресле поудобнее, насколько это было возможно в отжившем свой век кресле, Надя вдруг задела ногой что-то на полу. Она подняла это что-то и, сняв очки, поднесла к носу – это была видеокассета. Вывалилась из камеры. Странно, но по окончании таможенной вакханалии она так и не дождалась видео-оператора – видно кто-то другой получал за него одежду. Сунула кассету в углубление, под прилавок – может, проветрится, да объявится как-нибудь хозяин.

Когда высокие гости разъехались, был приказ всем сдать форму. Ему почему-то не подчинились только две подружки-близняшки.

Ждать каких-то радостей от повседневности? Никто и не ждал. Впрочем, она не была такой уж в конец беспросветной. Театр давно жил особенной жизнью – в ожидании премьеры. Вызревал «Вишнёвый сад». Кроме большого зала, где шли детские спектакли, был ещё и камерный зал – для взрослых. Он нравился Надежде гораздо больше – именно своей камерностью, какой-то внутренней глубиной, без всякой помпы.

Но если на детские пьесы люди шли гурьбой – билеты там были подешевле, спектакли повеселее, то второй зал был каким-то тяжёлым, но бесполезным довеском к первому – в смысле сборов. Надю такое положение дел… не устраивало. Было обидно за него. Раньше ей приходилось видеть там и неплохие постановки. В общем, она верила в этот зал и в то, что его тоже должны полюбить. Как знать – быть может, как раз с этим новым спектаклем все начнёт меняться.

И ничего не могла с собой поделать – тоже ждала премьеры в волнении, тихо отчаиваясь от мысли, что не сможет не только на премьере побывать, но и вообще посмотреть хоть один спектакль, пока состоит на службе у театра.

Но в день прогона – посетителей было меньше обычного, значит, и работы поменьше, она не выдержала. Заручившись Аниной поддержкой – «Конечно! Этим так можно каждый день», – покинула свой пост и где-то после пятого звонка, если б был такой, вошла в тёмный уже зал.

…Выдержала в муках недоумения и, почему-то, смущения, будто в чём-то и её вина, минут десять. Ну как же можно?! Ну зачем?! Весь тонкий и сложный театральный механизм был запущен только ради того, чтобы несколько мужчин и женщин в окружении пышных декораций продемонстрировали пышные, до нелепости навороченные наряды? Взгляд утопал в шелковых воланах и рюшах, эмоции и мысли там же. Разве что одна, малоутешительная, посетила напоследок: «Какое счастье, что Антон Павлович не дожил!»

— Надька-то наша, театралка, оказывается. Чё ты сразу на классику? Всяко, тяжело, поглядела бы «Конёк-Горбунёк» для начала, – пожевывая непережёвываемое, похихикивая, встретили коллегу бывалые театралки-близняшки.

«Мы ждём только вас», чуточку истеричнее обычного, подкатило к Надиному сектору и оставило на барьере рядом с ней, как бы между прочим, горку билетов.