Прекрасные изгнанники - стр. 43

На следующее утро мы вернулись в тот маленький фермерский дом, где располагался пункт снабжения, и, вновь беседуя с солдатами, услышали гул, а потом и глухие разрывы снарядов. Вибрирующий звук очень быстро стал пронзительным и был нацелен прямо на нас. Мы нырнули в траншею и задержали дыхание, словно снаряд был хищным зверем и спастись от него можно, только если перестанешь двигаться. Эрнест лежал на мне, всем своим весом придавливая к земле, а звук стал таким пронзительным, что казалось, его одного уже хватит, чтобы нас убить. А потом – жуткий взрыв, настолько громкий и оглушительный, как будто снаряд разорвался у меня в голове.

Когда мы наконец выбрались из траншеи и стряхнули с себя землю, чудесный фермерский домик превратился в руины. Из-под обломков доносились голоса не успевших выбежать наружу солдат. Мы начали разгребать камни: Эрнест, я и другие бойцы. Я говорила себе, что у меня уже выработался иммунитет. Внушала себе, что прежде такое не раз видела и знаю, чего ждать. Искореженная металлическая кровать в номере отеля после артобстрела. Труп безголового мужчины, окутанный паром из пробитого газопровода. Кровь, которая сочилась сквозь пальцы женщины, когда ее заводили в холл отеля. Маленький перепуганный мальчик бежит через площадь, держась за бабушкину руку, а из шеи у него торчит горячий осколок снаряда.

Я понимала, что обязана Эрнесту жизнью, поскольку вряд ли бы уцелела, если бы он не научил меня различать звуки разного оружия и не показал, как плашмя падать на землю. Разбирая завалы, я превратила свое сердце в горстку камней, подобную руинам того чудесного фермерского домика. Я думала только о том, что делаю, и старалась не слышать голосов молоденьких бойцов, которые звали маму, не дотрагиваться до солдат, к которым с такой осторожностью пыталась прикоснуться накануне, когда угощала их сигаретами, иначе мое окаменевшее сердце просто разорвалось бы и похоронило меня под собой.

На обратном пути в Мадрид мы проезжали мимо старого обветшалого здания, где находился госпиталь, оснащенный американским медицинским оборудованием. Как раз там лежал брат одного из солдат, которого я обещала навестить. Но Эрнест упорно не хотел сворачивать туда.

– Ну пожалуйста, прояви понимание, – уговаривала я его. – Вспомни, как ты сам был ранен, сколько времени пролежал в госпитале за тысячи километров от родного дома. Только представь, что бы ты тогда почувствовал, если бы тебя навестил сам Эрнест Хемингуэй, один из лучших писателей современности.

– Вот как ты запела, – хмыкнул он. – А вчера, помнится, кто-то вроде бы называл меня Клопом?

– Ну да, так оно и есть, ты самый гигантский из всех гигантских водяных клопов, – подтвердила я. – Огромное, гадкое, страшное жукообразное существо, которое отгрызает пальчики на ногах у ничего не подозревающих детей.

– К чему такие жуткие подробности? По-моему, просто Клоп будет вполне достаточно.

– Хорошо, милый, как скажешь.

– Ладно, уговорила, – рассмеялся Эрнест. – Ты ведь всегда добиваешься своего, да? Так и быть, заедем в этот вшивый госпиталь на пять минут, чтобы ты могла выполнить обещание.

«Спасибо, мой любимый Клоп», – мысленно поблагодарила я его, но тут же одернула себя: еще чего не хватало.