Предсказание - стр. 39

Я, конечно, не мог знать, то ли этого типа звали Боб Носач, то ли ему дали такое прозвище, но, пожалуй, поставил бы на второй вариант. Потому что нос у него был огромный. Когда-то прямой и гордый, нос этот мог считаться, скорее, достоинством, чем недостатком, но теперь он расплылся, и его покрыла сеточка лопнувших капилляров. Такой нос однозначно свидетельствовал о том, что его обладатель охоч до спиртного.

Из тоннеля Носач вышел трезвым, но мрачным и подозрительным.

Посмотрел на меня, на Лорри, пробурчал:

– Кто эти сучка и Бигфут[25]?

– Заложники, – объяснил маньяк.

– На хрена нам заложники?

– Если что-то пойдет не так.

– Ты думаешь, что-то пойдет не так?

– Нет, – ответил маньяк, – но они меня веселят.

Второй незнакомец оставил ручную тележку, чтобы принять участие в дискуссии. Внешне он напоминал Арта Гарфункеля[26]: гладкое личико мальчика из церковного хора, вьющиеся мелким бесом волосы.

Поверх футболки он надел застегнутую на «молнию» нейлоновую ветровку, но сквозь нее проступала плечевая кобура и оружие в ней.

– Пойдет что-то не так или нет, но нам придется от них избавиться, – указал певчий.

– Естественно, – кивнул маньяк.

– Это безобразие, пустить в расход такую сучку, не попользовавшись ею, – продолжил певчий.

У меня по спине побежал холодок. Так небрежно говорить о нашем убийстве, об изнасиловании Лорри!

Ее рука сжала мою с такой силой, что пальцы пронзила боль.

– Выброси ее из головы, Кучерявый, – ответил маньяк. – Этому не бывать.

В том, что Кучерявый – прозвище, сомнений быть не могло. Как еще могли прозвать человека с такими волосами?

– А почему я должен выбросить ее из головы? – не сдавался Кучерявый. – Она принадлежит тебе?

– Она никому не принадлежит, – в голосе нашего тюремщика послышалось раздражение. – Мы пришли сюда не для того, чтобы подбирать телку. Если мы начнем отвлекаться от главного, то провалим операцию.

Я почувствовал, что должен вмешаться, сказать, что им придется иметь дело со мной, если они попытаются подступиться к Лорри. Но, по правде говоря, вооруженные и безумные, они бы разобрались со мной так же легко, как нагретый нож разбирается с маслом.

Перспектива умереть огорчила меня не столь сильно, как осознание, что мне не удастся защитить девушку.

Я еще не стал шеф-кондитером, но для себя, в мыслях разумеется, я всегда был героем… или мог стать им в кризисной ситуации. Ребенком я часто представлял себе, как выпекаю шоколадное суфле, достойное королей, и одновременно сражаюсь со злобными прихвостнями Дарта Вейдера.

Теперь же кризис наступил в реальности. Дарт Вейдер и в подметки не годился этим жаждущим крови безумцам, а его лучевым сейбером они могли ковыряться в зубах.

– Пойдет что-то не так или нет, – повторил Кучерявый, – мы должны их уделать.

– Мы это уже обговорили, – нетерпеливо фыркнул маньяк.

– Потому что они видели наши лица, – гнул свое Кучерявый. – Вот почему их нужно шлепнуть.

– Я понимаю, – заверил его маньяк.

Глаза у Кучерявого были цвета бренди. Они побледнели, когда он поставил еще одно условие:

– Когда будем с ними кончать, я хочу, чтобы сучку отдали мне.

Уделать, кончить, шлепнуть, пустить в расход. Этот парень проявлял чудеса выдумки в поисках синонимов глагола «убить».

Может быть, сие означало, что он отправил на тот свет очень много людей и находил скучным обсуждение убийства. Таким образом, использование синонимов поддерживало его интерес к теме. А может, он был всего лишь фэном киллера, надувал щеки, сыпал всякими словечками, а когда доходило до дела, нырял в кусты.