Предложение, от которого не отказываются… - стр. 33
Отложив книжку, она поднялась и прошла в кухню. Открыв холодильник, достала початую бутылку вина, подаренного Арнаутовой на повторное новоселье, и плеснула немного в бокал. Хорошо, бывшему не пришло в голову забрать и посуду: он счел ее слишком хрупкой для перевозки и недостаточно дорогой. Алина немного подержала вино во рту, прежде чем проглотить. «Вот до чего я докатилась! – с удивлением подумала она. – Выпиваю одна, как заправская алкоголичка!» Снова распахнула дверцу холодильника и достала упаковку сыра – так, по крайней мере, создается видимость закуски. Вернувшись в гостиную, Алина вновь взгромоздилась на диван и, лениво пощипывая сыр, вернулась к чтению.
Она и не заметила, как заснула, а проснувшись, не сразу поняла, что ее разбудило. Оказалось, телефон. Вернее, звук, который он издает при получении текстового сообщения. Открыв его, Алина несколько минут непонимающе пялилась в экран. Нет, она не пойдет, хватит с нее неприятностей! С другой стороны, как не пойти? Бабушка говорила, что нужно держать слово, а если не уверена, что сможешь, не стоит опрометчиво его давать. Но ведь бабушка понятия не имела, в какой ситуации окажется ее внучка! Она взглянула на часы: половина второго. Кто, спрашивается, по доброй воле выходит из дома в такое время? Правда, на улице светло, ведь сейчас пора белых ночей, но все равно неуютно брести куда-то в полном одиночестве. Да и как она доберется? Можно, конечно, взять такси…
Алина нацепила джинсы и майку, накинула шерстяную кофту и вышла в прихожую. Не включая свет, чтобы Русик, не дай бог, не проснулся, нащупала кроссовки и натянула их на босу ногу.
Абсолютно уверенная, что совершает ошибку, Алина тихонько прикрыла за собой дверь.
Мономах не сразу сообразил, что звенит у него в ухе. Только когда шершавый язык влажно коснулся его небритой щеки, он понял, что ухо в порядке, а звонит на самом деле телефон. Не открывая глаз, он отпихнул ирландского волкодава, запрыгнувшего на кровать, и нащупал мобильный.
– Влад? Это Гурнов.
Остатки сна слетели с него, как не бывало: патологоанатом не стал бы звонить без причины.
– Ты сделал вскрытие?
– Ты в курсе?
– Аутопсии Суворовой?
– Нет, разумеется! Я про Гальперина.
– С какой ста…
– Ваш бузила помер ночью! – не дослушав, выпалил Гурнов, и Мономах едва удержал в руке трубку. – Муратов уже прискакал, хоть и воскресенье. Говорят, как сел на телефон, так и трындит с кем-то… Ты спишь, что ли?
Мономах взглянул на циферблат электронных часов: начало первого! Нормально, с учетом того, что лег он около двух ночи. И тут до него окончательно дошел смысл сказанного патологом: адвокат Гальперин, головная боль всего отделения, умер, и главный приехал в больницу в выходной день «расследовать» обстоятельства его смерти!
– А от чего он умер-то?! – пробормотал он. – Еще в пятницу все нормально было…
– Ну, было – не было, я не в курсе. Знаю только, что лежит он у меня в прозекторской, совершенно без признаков жизни. С другой стороны, у него ведь терминальная стадия рака, так что сам понимаешь.
– Ерунда какая-то… Ты будешь проводить вскрытие?
– Прискакала женка гальперинская и настрочила отказ: говорит, нечего потрошить страдальца, и так он натерпелся!
– Он ночью умер, так кто же ее предупредил?
– Понятия не имею. На самом деле, – добавил Гурнов с нотками удивления в голосе, – и впрямь непонятно, уж больно быстро информация просочилась к родственникам! Муратов не звонил. Во-первых, не по рангу ему, во-вторых – кому нужен лишний геморрой? Кстати, странно, что он до сих пор тебя не дернул. Какую-то пакость замышляет, не иначе!