Предел погружения - стр. 3

На ответ у Карцева не было времени: дверь стукнула, в центральный пост вошёл командир.

– Здравия желаю, товарищ командир! – Ивашов поднялся. – За время вашего отсутствия никаких…

– …происшествий не случилось, – вошедший махнул рукой. Снял с головы фуражку, пристроил её на спинку своего кресла. – Вольно, сядьте уже. И расскажите мне, с каких пор наш корабль утратил своё стратегическое назначение и превратился в круизный лайнер.

Ивашов озадаченно нахмурился. Командир любил, конечно, зайти издалека, но чаще хотя бы можно было догадаться, куда он клонил и где на этот раз накосячили его непутёвые подчинённые.

– Не могу знать, тащ командир…

– Не знаете? А ещё стоите дежурным по кораблю, – командир опустился в кресло, потёр поясницу ребром ладони. Свободной рукой потянулся к «Каштану»:

– Старпома в центральный.

Выпрямился в кресле, отводя плечи назад, и хмыкнул:

– Замполита бы ещё неплохо. Это дело по его части.

– Константин Иванович на берегу, – прогнусавил Карцев, – у жены под боком. Вызвать?

– Успеется. К автономке-то готовы?

– Готовимся, тащ командир.

– Завтра проверка. Чтоб ни на волосок не нашли к чему придраться, ни на крупиночку! Иначе я вас… – он медленно, с наслаждением сжал кулак, потёр пальцами, показывая, как будет снимать всех в пыль. – Карцев, механиков это больше всего касается.

– Так точно!

– Меня и так сегодня обрадовали в штабе дивизии. Хотел бы я знать…

– Вызывали, Роман Кириллыч?

– Заходи, заходи, Палыч. Послушаешь сказку, которую мне сегодня с утра комдив рассказал.

Проводив взглядом старпома, протискивающегося между аппаратурой, командир вытащил из кармана куртки сложенные листы бумаги, прихлопнул их ладонью к столу.

– Комдиву звонили из Москвы. Вершинина помните? Два года назад нашу дивизию смотреть приезжал, ещё вице-адмиралом.

– «Яблочко» пел за ужином, – хмыкнул старпом. – Заслушаешься.

– Так вот. У адмирала Вершинина, большого поклонника лирической песни, есть племянник. Журналист. По словам самого адмирала Вершинина – личность творческая, крайне талантливая. И вот, помимо стрельбы баллистическими ракетами и скрытного возвращения в базу, нам поставлена ещё одна боевая задача: помочь таланту Вершинина-младшего раскрыться на борту нашего корабля. Он идёт с нами в море и пишет о нас яркий, красочный, наполненный эмоциями репортаж.

Старпом моргнул. Ещё моргнул. Глаза Карцева, и без того большие, как плошки, округлились. Он беспокойно заёрзал в своём кресле.

Командир, не обращая внимания на телодвижения, продолжал:

– Это в теории. На практике – мы берём его покататься в автономку. Мы следим, чтобы за девяносто суток он не расшиб себе лоб о переборку – это раз, и чтобы не потопил нас неосторожным движением руки – это два. Что именно будет вариться в его мозгах – не наша проблема, главное, чтобы остался вменяемым.

– Так вменяемым-то и личный состав не весь возвращается, тащ командир, – вставил старпом.

– Не беспокойся: как мозги вправить моему офицеру или матросу, я разберусь. А адмиральский племянник – существо хрупкое и беззащитное, за ним присмотр нужен.

– Да кто его вообще на лодку пустит, – буркнул Ивашов и тут же мысленно одёрнул сам себя. Командир медленно повернул к нему голову.

– Пустим, Ивашов, в том-то и беда. Племяннику готовят журналистскую аккредитацию при Министерстве обороны.