Преддверие войны - стр. 24
– Нет, – сказал тот, что сидел справа от председателя суда, – в собранных материалах всё изложено ясно и понятно.
– А у вас? – обратился председатель суда уже к тому своему помощнику, что сидел слева от него.
– У меня есть. Вы, господин Дегтярёв, сознаёте, что отняли по своей прихоти жизни двух людей?
Я перевёл взгляд с государственного обвинителя на помощника председателя суда, мгновение подумал и ответил.
– Да.
– Заметьте, жизни двух взрослых мужчин, у которых, возможно, есть дети и жёны, не говоря уже о престарелых родителях.
– Да, господин судья, но, если следовать подобной логике, раз у меня нет родителей, а они, я хотел бы напомнить вам, умерли по неестественным причинам: отец погиб на фронте, а мать – от рук террористов, то получается, что меня не надо жалеть, и можно грабить и убивать?
– Не передёргивайте, господин Дегтярёв, я не это имел в виду.
– Понятно. Я не хотел никого убивать, ни при каких обстоятельствах. Я упал на землю и, лёжа на спине, стрелял в фигуру, что надвигалась на меня с дубинкой. Главарь шёл с ножом, и я выстрелил ему в руку. Я успел приподняться, когда увидел, как третий нападающий защёлкнул обрез и, взяв его наизготовку, начал целиться в меня. В этот момент я и стал в него стрелять, попав в голову лишь только потому, что сильно испугался и от страха целился даже не в человека, а в то ружьё, из которого должна вылететь дробь, что вот-вот могла разорвать моё тело.
– Гм…, гм…, Анатолий Дормидонтович, у меня нет больше вопросов к обвиняемому.
– Так, а у остальных присутствующих есть вопросы? – обратился председатель суда, что не спешил или не хотел задавать сам вопросы.
– Вопросов у меня нет, – встал поручик Радочкин, – есть ходатайство и иные бумаги, приложенные к нему и находящиеся уже у вас, Ваша честь!
– Да, мы их читали, ваша позиция ясна, и мы её приняли во внимание.
Как только поручик сел, встал со своего места неизвестный мне чиновник в мундире министерства внутренних дел. Он молча подошёл к судье и вручил ему несколько бумаг, с которыми тот стал знакомиться, после чего передал их другим судьям для изучения.
– Новые данные о расследовании покушения на губернатора? Да, очень интересно. Спасибо, господин Савельев, мы их также приобщим к делу. Раз вопросов нет, то суд удаляется в совещательную комнату, для вынесения приговора.
Судьи встали и вышли в другую комнату, мне же секретарь указал оставаться на своём месте, я нервно вздохнул и оглянулся на поручика, тот ободряюще кивнул, не говоря ни слова. Что же, трудно ожидать словесной поддержки от других во время заседания суда. Эх, вот же, влип я и, главное, не чувствую ни капельки сожаления о произошедшем.
Может, незаметно для себя я превратился в морального урода, или стал чудовищем после этого боя? Но нет, ничего подобного я не чувствовал, ощущая только опустошённость и усталость, и больше ничего. Столько всего на меня свалилось за неполных два месяца, что впору с ума сходить. Кому-то и за десять лет столько неприятностей не привалит, а мне вот всего лишь за два месяца. «Но хватит! – одёрнул я сам себя. – Хватит ныть, этим делу не поможешь!»
Судьи отсутствовали примерно с четверть часа, может, немногим больше, я даже не смотрел на часы. За это время я успел передумать обо всём на свете, а в конце впал в оцепенение. Но всё когда-нибудь заканчивается, пришёл конец и моему ожиданию.