Предатели - стр. 9
— Потому что ждала особенного человека.
Когда репетировала, фраза казалась абсолютно логичной.
А сейчас, когда слова сказаны и Марат слегка приподнимает бровь, понимаю, что загнала себя в ловушку.
— Ну и как – дождалась?
Мне кажется, что он впервые проявляет что-то похожее на эмоции – насмехается надо мной. Конечно, в наше время быть девственницей в двадцать шесть – все равно, что носить позорное клеймо. Но я никогда этого не стыдилась и не собираюсь стыдится теперь.
— Нет, Марат. – Впервые набираюсь смелости назвать его по имени. – Не дождалась.
Он пожимает плечами, но за миг до того, как отвернуться, я уверена, что замечаю искру раздражения в его глазах.
Как описать свадьбу человека, у которого есть все и даже больше, чем «все»?
Это не просто богато.
Это неприлично роскошно.
Вызывающе дорого.
А на мой вкус – излишне пафосно и как-то… постановочно.
Даже гости, хоть все они из высших слоев общества и вряд ли дали бы собой понукать, говорят словно по бумажке. Произносят слова поздравления, показательно дарят какие-то винтажные вещи, уникальные произведения искусства, старинные ружья.
Под строгим взглядом матери я ни на секунду не забываю о своей роли: улыбаюсь, принимаю подарки, нахожу слова благодарности.
Рано или поздно этот фарс закончится.
Нужно просто перетерпеть.
Когда на улице начинает темнеть, мне все-таки удается украсть минутку, чтобы сбежать ото всех на припорошенную снегом веранду. Видно, что здесь старались расчистить все для высоких гостей, но с природой не поспорить. В этом году, говорят, и так аномально темная зима, хоть вчера, когда я неслась прочь из церкви и ее странного «обитателя», мне казалось совсем иначе.
Берусь пальцами за деревянные перила, немного наклоняюсь вперед и набираю полную грудь воздуха.
Выдыхаю облачком раскаленного пара и, как мантру, повторяю в своей голове: «Все будет хорошо, все будет хорошо…»
— Что, уже тошнит? – слышу откуда-то справа ироничный женский голос.
Напрягаю зрение, но в темном углу есть лишь рассеянная тень.
Впрочем, она не играет в прятки и медленно выходит на маленькую «арену», образованную желтым светом фонаря.
Лиза, моя падчерица.
С узкой сигаретой, зажатой между идеально ровными пальцами с длинными острыми ногтями. Не рука, а лапа хищной птицы. Даже смотреть неприятно, хоть, говорят, сейчас такое в моде.
— Просто дышу воздухом, - отвечаю я, чуть сильнее кутая плечи в болеро из серебряного соболя.
Она кривит губы и стряхивает пепел прямо под ноги, хоть протяни руку – и на маленьком столике справа стоит ряд бронзовых пепельниц.
— Ты моложе, чем я думала. – Осматривает меня с ног до головы. – Нравится старое мясо?
Это она так об отце?
Я слышала, что в богатых семьях свои причуды, но даже мне, хоть меня никогда не баловали деньгами и вседозволенностью, не пришло бы в голову сказать что-то подобное о своих родителях.
— Я вегетарианка, - мой ответ.
— Серьезно?! – Лиза лениво смеется, затягивается и снова смеется. – Значит, мамочка права и ты действительно просто еще одна его овца. Имей ввиду, Долли: никто и никогда не встанет между мной и отцом. Потому что я его любимая единственная доченька, а ты только временная подстилка для известных нужд. В папочкином возрасте мужчин часто тянет делать глупости. Например, - кончиком зажженной сигареты она не очень аккуратно обводит мой контур, - заводить говорящий скот.