Предатели - стр. 25
— Значит, - я слышу ее пожимание плечами, - тебе придется найти способ заставить его держать рот на замке до тех пор, пока я что-нибудь не придумаю.
Я знаю, что у матери всегда и на все есть план.
Она не теряет голову, сохраняет хладнокровие и как будто никогда ничего не боится. Видимо, это у нее в крови: каким-то необъяснимым образом всегда и во всем чувствовать свою правоту и безнаказанность. И пока моя голова забита картинками того, что со мной сделает Островский, когда узнает, как в пустую потратил деньги, где-то там, у себя в спальне и за закрытой дверью, моя мать уже наверняка выстраивает новый план действий.
И все мы в нем, даже в какой-то мере и Островский тоже – просто пешки.
Хоть моему мужу это наверняка бы не понравилось.
Я верчу телефон в руке, его хозяйка громко и выразительно жует жвачку. Смотрит на меня с немым вопросом.
Поверить не могу, что все это происходит со мной, потому что больше смахивает на сюжет какого-то шпионского фильма. Но раз у меня во всей этой вакханалии главная роль…
Достаю из сумки еще несколько крупных купюр.
Сумма гораздо больше, чем может стоить это старье с разбитым экраном, но мне все равно.
— Продашь? – Складываю купюры вдвое и протягиваю их девушке.
Она берет, пересчитывает, кивает и сует деньги в карман.
— Не хочешь забрать симкарту? – на всякий случай интересуюсь я.
— Тебе она нужнее, кажись. Не бойся, друзьям скажу, что посеяла номер, названивать не будут. И это… удачи, подруга.
Не знаю, что она обо мне подумала, но вряд ли так уж сильно ошиблась.
Я выхожу из кофейни со стаканчиком кофе и большим пончиком в шоколадной глазури. Киваю водителю, жестами даю понять, что собираюсь погулять еще немного, и иду дальше, вниз по улице, до парка, в котором мы когда-то фотографировались всем классом накануне выпускного. Тогда мне казалось, что я закончу школу, поступлю в университет, мне исполнится восемнадцать и я, наконец, смогу сбежать из дома и от матери.
Почему не сбежала?
Потому что серьезно заболел отец и мне пришлось ухаживать за ним почти полгода.
Потом Света сильно съехала по учебе и мне пришлось помогать ей, и тянуть свои занятия, и еще подрабатывать в маленьком кафе, чтобы откладывать хоть что-то на съем квартиры.
Потом заболела мать, и за ней тоже ухаживала я.
Никто не заставлял меня.
Просто… Я выросла с мыслью о том, что должна быть поддержкой семье, потому что семья – единственное, что поддержит меня в трудную минуту.
И как бы там ни было, господи боже, даже сейчас мать была первой, кому я позвонила.
Я гуляю, пока кофе в стаканчике не становится слишком холодным, а наполовину съеденный пончик больше не вызывает аппетита.
В голове ни единой мысли, что делать с доктором.
Предложить ему денег?
Наличных в таком количестве у меня нет, а о расходе средств по карте мужу наверняка докладывают лично. Он сразу заподозрит что-то неладное, если вдруг сниму крупную сумму. У меня есть все. Даже не могу придумать, на что бы хотела потратить такие деньги – явно не одну тысячу долларов.
Домой возвращаюсь только вечером.
Можно не переживать о разговоре с Островским – он не ночевал дома, а сегодня утром, когда я давала распоряжения управляющей, она заявила, что Марат связался с ней и лично предупредил, чтобы ужин на него не готовили.
Он сказал это управляющей.