Предатели - стр. 15
А уж «папочкины» тумаки особенно быстро.
Жаль, что он все равно не поверит, а то бы я испортил ему кайф от избиения меня каждый раз, когда мы сталкиваемся лицом к лицу.
Пока Островский готовит какой-то пафосный злобный высер, я снова смотрю на свою Безобразную «мамочку». Она еле-еле, но поднимается без посторонней помощи. Потому что ее муженек занят более интересным занятием, чем исполнение обычных мужских обязанностей.
«Привыкай, страшилка, этот мудак понятия не имеет, что такое быть мужем».
— Ты куда смотришь, тварь?
— Ой, не волнуйся, папочка, - кривляюсь я, - на этот раз ты обезопасил себя от выростания рогов. Кроме тебя на эту уродину никто и не позарится.
Он снова бьет.
На этот раз, конечно, прицельнее и сильнее: под челюсть, так, что голова отлетает куда-то назад.
Хрустит шея.
В глазах темнеет.
Ноги подкашиваются и это куда больнее, чем удар и все его привычные избиения, потому что я не хочу дать этой мрази удовольствием видеть меня, упавшим на колени.
Так что держусь из последних сил, хоть уже почти ничего не вижу и совсем ничего не чувствую. Только досаду.
Островский хватает меня за волосы задирает голову так, чтобы я смотрел ему в лицо.
— Появишься здесь еще раз – я тебя лично в гроб уложу, живым, - обещает с явным предвкушением. И выразительно добавляет: - Живым.
Только после этого, наконец, дает команду вышвырнуть меня вон.
Меня выволакивают из дому, бросают в машину и куда-то везут.
Вышвыривают на обочине дороги под маленьким ночным магазином.
Только спустя несколько минут, которые я провожу, валясь в грязном снегу, до меня доходит звук звонящего в кармане куртки телефона. Подношу его к ушу, но говорю еле-еле. Челюсть болит. Ничего, через недельку все заживет как на собаке.
— Рэйн? – Это Анжела, одна из моих подружек. Одна из тех, которые не догадываются, что существуют не в единичном экземпляре. Потому что у меня есть еще и те, которым плевать, где я и с кем, пока со мной можно оторваться и потрахаться в удовольствие. – Что с тобой? Ты снова на сутки пропадаешь!
Я не знаю, что с ней не так, но при всех своих охуенных внешних данных, возможностях и отсутствию мозгов, Анжела не тварь. Тупая как пробка, но из тех, кто любит пускать слезки над грязным котенком. Поэтому любит говорить, что если она меня бросит, то я совсем пропаду. Может быть, не так уж она и не права.
— Ангелочек, приедешь за мной? – говорю на последнем вдохе, чувствуя, что вот-вот потеряю сознание.
— Рэйн?! - обеспокоенно кричит она, но ее голос тонет где-то на поверхности той бездны, в которую я медленно погружаюсь. – Рэйн?!
Я успеваю отправить ей сообщение с координатами геолокации.
И надеюсь, что человечество не стало в друг белым и пушистым, и никакой «доброй душе» не взбредет в голову проникнуться состраданием к валяющемуся в луже малолетнему долбоебу. Будет обидно открыть глаза и увидеть вместо сисястой телочки, рыдающей над моими ранами, злую санитарку.
8. Глава восьмая: Анфиса
Глава восьмая: Анфиса
Я не могу понять и переварить произошедшее даже когда полчаса спустя оказываюсь в ванной и самостоятельно, нервно и со злостью буквально сдираю с себя свадебное платье.
Папочка, мамочка…
Рэйн – его сын?
Пытаюсь вспомнить все, что Света рассказывала мне о детях Островского, но она ни разу даже не заикалась о том, что у него есть третий ребенок. Только эти двое – Ян и Лиза, которые всегда на виду и о которых все знают.