Предатель. Я хочу развод! - стр. 38
Но не выходит…
– Ма, Па, давайте вместе смотреть мультики! – внезапно предлагает Артём, вскакивая со стула, что Моника аж быстрее убегает, слетев с его колен.
Хочу отказаться, но встречаюсь со взглядом мужа…
Давид смотрит не меня с надеждой. Хочет провести время с сыном и мной…
Я не хочу давать ему шанс! И никаких поблажек! Но мы смотрим один мультфильм вместе. Просто потому что я не хочу, чтобы Тёма грустил.
– Хочу собрать железную дорогу! – предлагает сыночек и втроём мы собираем игрушечную железную дорогу из коробки, которую давно не трогали.
– Может порисуем? – продолжает предлагать сыночек и вот мы уже рисуем с ним разных животных. Лучше всего получается у Давида, Артём в восторге, а я едва вывожу круг и лапки для "жирного кошачка", служащего автопортретом Моники, когда она набивает пузо кормом до отвала, а потом приходит к нам.
– Включи смешариков! – снова Артём хочет мультики, хочу уйти, но он тянет меня на диван с собой и мы смотрим втроём то, что хочет мелкий негодник.
А потом сын один играет за приставкой, а Давид вдруг говорит:
– Ты не поела.
Я аж вздрагиваю, потому что только заметила, как он сидит ко мне вплотную, а почти на коленях, упираясь ножками в диван, передо мной уже специальный поднос с едой.
Я что, задремала и Давид быстро это всё сделал??
Хочу зашипеть злой кошкой, как Моника, когда она бьёт лапой по специальному мячику, что издаёт птичьи звуки, но прямо перед моими губами оказывается ложка, упираясь в них.
– Ты сейчас не одна. У тебя внутри жизнь. Ешь. Потом тихо поненавидишь меня, зато сытая. – строго говорит Авров, прожигая меня таким взглядом, словно даст ложкой по лбу, если я не съем с неё рис с курицей.
Он прав, но… я правда ненавижу его. Тихо, но глубоко, всей душой и сердцем. Эта забота… она меня бесит!
Глаза жжёт, а сердце начинает бешено биться, когда я съедаю с ложки всё, а Давид снова мне суёт её полную, будто я сама не могу поесть.
Давид признался, что не любил меня всё это время и предал меня с тем, с кем я даже представить не могла. А теперь кормит со своей руки…
Я чуть не давлюсь, когда глотаю еду, но так ничего и не говорю. Внутри так больно, но муж ведь сказал не убегать. Он не отпустит…
Послушно съедаю всё. Не знаю, почему даже носом не ворочу…
– Песенка! Танцевать! Танцевать! – а когда Давид уносит поднос, активируется Артём, вырубив приставку и снова включив просто телевизор, как его учили. На каком-то дурацком канале с песнями…
Глупыми песнями! И, конечно же, нам приходится всем вместе танцевать. Долго и упорно танцевать. Пока не кончаются силы у всех.
Я валюсь на диван, а Артём хнычет:
– Машинки! Машинки… – он плюхается на ковёр и трёт глаза, устал, но всё ещё пытается дальше мучать всех нас.
– Так, гонщик, спать уже пора. Всё, пошли умываться и я уложу тебя. Мама хочет тишины. – спасает лишь Давид, хватая Тёму и унося его сперва до ванной, а потом и до детской.
Моника бежит за ними.
Я остаюсь на диване одна, просто распластавшись по нему, как медуза, что вот вот превратится в лужу и впитается в обивку.
Голова гудит. Артём правда хотел всего этого или просто пытался заставить нас побольше побыть "семьёй, как раньше"? Не знаю, как он, но я чувствую лишь бесконечную усталость и ни капли счастья.
Хочу заснуть навсегда. Сердце так болит. Забота Давида, она… она мне приятна, чёрт, приятна ведь, да? Раз я послушно поела... а потом всё вот это с ним и сыном делала. Неужели чувства не умерли окончательно и я неосознанно послушалась его, как раньше?