Предатель. Как ты мог, любимый? - стр. 4

Слезы застилают глаза, я ничего не могу с собой поделать. Понимаю, что проваливаюсь в пучину боли и жалости к себе. Что в моем положении я просто не имею никакого морального права заново и заново переживать эти эмоции. Но сердце не спрашивает нас, когда страдать.

Когда я оказываюсь на улице, останавливаюсь и запрокидываю голову к ясному небу. Закрываю глаза и прошу Бога лишь об одном. Чтобы он помог мне справиться…

Как вдруг раздается звонок моего мобильного. Я достаю телефон. Машка. Облегченно выдыхаю. Я не готова к разговору с Кириллом.

– Привет, Ладка-Мармеладка, – слышу весёлый голос подруги и улыбаюсь. – Как делишки?

– Все хорошо, Машуль, – отвечаю я, стараясь, чтобы голос-предатель не дрожал.

Но, видимо, мои потуги терпят крах. Так как Машка тут же спрашивает озабоченным голосом.

– Та-а-а-к, ну-ка рассказывай, что случилось!

– Ничего, – тихо реву я, окончательно расклеившись.

– Значит так, – не терпящим возражений тоном заявляет подруга. – Жду тебя у себя в салоне и это не обсуждается.

Сначала мне это кажется не самой лучшей идеей. Но потом я понимаю, что если окажусь сейчас одна в квартире, я сойду с ума. Там все напоминает мне о муже.

Вызываю такси и через час оказываюсь в салоне красоты подруги. Машка всегда мечтала о своем салоне, и несколько лет назад один из ее любовников осуществил ее мечту. Правда, она после этого его бросила, но в этом вся Машка.

Администратор встречает меня приклеенной вежливой улыбкой. Тут же набирает внутренний номер и через пару минут из своего кабинета выпархивает Маша.

Подбегает ко мне, окутывая своими терпкими духами, целует воздух возле моей щеки. К горлу подкатывает тошнота, я и раньше не любила духи подруги, а сейчас все воспринимается так остро.

– Мариночка, меня ни для кого нет сегодня, – бросает администратору Машка. – И принеси нам мое любимое просекко.

– Мне воду с лимоном, – говорю я под удивленный взгляд подруги.

Мы заходим в ее кабинет, Машка грациозно устраивается на кожаном диване. Яркая блондинка, вся в белом, она так выделяется на фоне черной кожи. Я всегда удивлялась, как мы с ней смогли сохранить нашу дружбу столько лет. Ведь мы совершенно разные.

– Ну что? – кивает подруга, когда администратор приносит нам напитки. – Почему глаза красные и почему ты отказалась от вина?

Я улыбаюсь и делаю глоток кисловатой воды из своего стакана. Боже, какое блаженство. Тошнота постепенно отпускает.

– Постой, – округляет ярко накрашенные глаза Машка. – Если ты не за рулем и пьешь воду, значит…

– Я беременна, Маш.

Не знаю, какой реакции я ждала от подруги. Но в первое мгновение она замирает. Смотрит на меня не моргая. И в ее голубых глазах мелькает эмоция, похожая на… раздражение? Я даже не успеваю обдумать это, как подруга резко подскакивает, кидается ко мне и крепко обнимает.

– Ладка, я так рада за тебя, дорогая! Я же знаю, как ты этого ждала и…

На меня снова накатывает тошнота, я прикрываю рот ладонью и кидаюсь в туалет. Умываюсь холодной водой, приводя себя в порядок. А когда возвращаюсь, нахожу Машку, стоящей у окна и задумчиво смотрящей на улицу.

– Прости, – виновато говорю я. – Видимо, мне предстоит узнать все прелести токсикоза.

– Ты Киру уже сообщила? – игнорируя мои слова, оборачивается подруга.

А я мрачнею. Глаза начинает щипать от подступающих слез. Машка изгибает свою идеальную бровь.