Предатель - стр. 17
– И чего ты так улыбаешься?
Поднимаю глаза и вижу подозрительный взгляд сестры.
– Ой. Я даже не заметила.
Она расслабляется.
– Извинения приняты.
У меня вырывается смешок.
– Я не буду извиняться за улыбку! Люди иногда улыбаются, Слоан. Смирись.
Закончив раскладывать салфетки, я бегу на кухню за стаканами. Несколько минут спустя мы все втроем уже сидим за столом. Бо и Пенни сидят возле папы с умоляющими мордами, пока он накладывает огромную порцию лазаньи на тарелку Слоан.
Она выпучивает глаза.
– Пап, – протестует она, – мне бегать в понедельник. Ты пытаешься убить меня углеводами?
– Мне казалось, перенасыщение углеводами – реальная тактика некоторых спортсменов перед забегом. – Он непонимающе смотрит на нее. – Ты же сама недавно говорила.
– Да, но не половину целой лазаньи же. – Она разрезает огромный кусок пополам, втыкает вилку в середину и скидывает вторую часть мне на тарелку.
Я фыркаю.
– Спасибо.
Пока мы едим, папа закидывает нас вопросами, в основном Слоан. Судя по тому, как она морщится и стонет, она уже жалеет о том, что на прошлой неделе высказала ему, мол, он совершенно не интересуется ее жизнью и по умолчанию считает, что она в порядке. Судя по всему, это вышло ей боком – Слоан до ужаса скрытная, так что я точно знаю – этот интерес ее убивает. Но мне ее совершенно не жалко. Добро пожаловать в мою жизнь. Меня-то папа вечно чем-то донимает.
Едва сдерживаюсь, чтобы не засмеяться, когда он спрашивает ее об Эр Джее:
– Мистер Шоу с тобой хорошо обращается?
– О боже мой. Нет. Мои отношения мы точно обсуждать не будем. – Слоан запихивает в рот кусок лазаньи и жует как можно медленнее, чтобы избежать необходимости говорить.
Папа сдается и разворачивается узнать, как прошел день у меня.
– Мистер Бишоп заходил погулять с собаками? – спрашивает он.
О нас с Фенном он говорит с таким же энтузиазмом, что и о Слоан с Эр Джеем. По крайней мере, папа больше не возражает против нашей дружбы вслух. Держит свое неодобрение при себе, потому что знает, как для меня важно проводить время с Фенном.
Если бы не его дружба, я вполне могла бы до сих пор сидеть в своей комнате, зацикленная на той ночи, когда моя машина оказалась в озере. Занималась бы самоедством. Просыпалась по несколько раз за ночь от ледяных кошмаров. Да, кошмары мне до сих пор снятся, но уже реже. Теперь, если я просыпаюсь от них, то звоню Фенну, и он меня успокаивает. Говорит, что неважно, сколько времени. Если он мне нужен – я ему звоню.
И все-таки я знаю, что папе это все не очень-то нравится. Он еще до аварии считал меня хрупкой. Я была малышкой, меня нужно было защищать. А Слоан была опорой. Сильной. Я не завидую сестре, да и никогда не завидовала, но сложно отрицать, что иногда я злюсь. Не столько на нее, сколько на папино поведение. Словно я слабее ее. Не такая крепкая.
Я могу быть сильной, когда надо. Пережила же ту ночь, в конце-то концов.
– Кейс? – переспрашивает он.
– А, да. Заходил. Прогулялись до озера, было приятно.
Более чем. До сих пор чувствую его на своих губах.
Чувствуя, как теплеют щеки, меняю тему, пока не покраснела:
– Забыла спросить, можно Лукас сегодня зайдет кино посмотреть? Он мне написал перед самым ужином.
Папа отпивает воды из стакана.
– Да, конечно. Лукасу тут всегда рады. – Он косится на Слоан. – Кстати, не видел Сайласа на этой неделе.