Право на одиночество - стр. 46
Больше всего мне хотелось прижаться к маме. Рассказать ей обо всем… чтобы она меня пожалела…
Но рассказывать мне некому. Мамы у меня давно уже нет. И какой смысл ехать домой? Чтобы на меня опять свалилось это стылое одиночество?
– Не хочу… я не хочу быть одна…
Я даже не подумала о том, что делаю в тот момент: я крепче обняла Громова и прижалась щекой к его груди. Мне просто было нужно к кому-нибудь прижаться.
– Дома ко мне всегда лезут мысли… Я не хочу оставаться одна!
Я почувствовала, что по моей щеке сползла одинокая слезинка. Громов обнял меня крепче и гладил по голове, успокаивая. И тут Светочка подала голос:
– Давай я сегодня у тебя переночую?
Я оторвалась от Максима Петровича и уставилась на Свету.
– Мне… послышалось?
– Что именно? – она ухмыльнулась. – Ты вроде не страдала раньше слуховыми галлюцинациями! Да, я спросила, можно ли мне переночевать у тебя сегодня?
– Спасибо! – я обняла на этот раз Светочку. – Спасибо тебе!
– Ну, вот и отлично! – услышала я веселый голос Громова. – Собирайтесь, я отвезу вас. Завтра можете прийти на работу на час позже.
Когда мы спускались вниз, обитатели комнат уже бродили по коридорам и, завидев нас с Громовым, начинали ахать и охать. Светочка и Максим Петрович защищали меня, как могли.
– Наталья Владимировна не отвечает на вопросы, – твердили оба. – Завтра, все завтра.
Когда мы наконец сели в машину, я тихо спросила Громова:
– Максим Петрович… как думаете, что будет с Крутовой?
Несколько секунд он молчал. А затем повернулся ко мне и ответил, глядя прямо в глаза:
– Понятия не имею. Одно могу сказать точно – я знаю Сергея уже пятнадцать лет и еще ни разу в жизни не видел его в подобном состоянии. Меня немного удивил ваш поступок, решение не заводить уголовное дело…
– Мне стало жаль этого мужчину. Я не знаю, на что бы согласилась, если бы у меня была больная дочь. Да и Марина Ивановна… она, конечно, стерва, но… Пусть с ней разбирается кто-нибудь другой. И я уверена, жизнь ее накажет лучше, чем наше правосудие…
Громов улыбнулся.
– Вы удивительный человек, Наталья Владимировна.
– Зовите меня Наташей, второй раз говорю…
– Да! – встряла Светочка. – Вы же ее все-таки спасли, как благородный рыцарь прекрасную даму…
– …Прекрасную даму в разорванных штанах, – хихикнула я.
Штаны, кстати, было немного жалко. Их мне Антон подарил.
У меня дома Светочка с порога начала активные боевые действия. Усадив меня на диван, она бросилась на кухню заваривать чай и готовить нам ужин. Алиса уселась рядом со мной и с удивлением рассматривала незнакомую тетю, носившуюся по квартире со скоростью реактивного самолета.
– Ты уж извини, – крикнула мне Света из кухни, – повариха из меня никакая, честно говоря, максимум, на что я способна, – это яичница. Будешь?
– Давай лучше по бутерброду. У меня там еще сыр есть вкусный. И вино.
– Алкоголичка!
Я усмехнулась. Если бы не присутствие Светы, то я, скорее всего, тут же завалилась бы спать. И уж точно ничего бы не ела.
Она впихнула в меня целых три бутерброда с сыром и шоколадку. К концу ужина мы распили на двоих почти целую бутылку вина. Голова у меня начала кружиться, хотелось смеяться без всякой причины.
Размахивая фужером с вином, Светочка завалилась на диванные подушки, обвела взглядом комнату и произнесла:
– Вообще, у тебя ничего так, миленько. Ты на этом диване развратом занималась?