Право на любовь или Войну не предлагать - стр. 27

– Тебе это не понравится.

– Ты хоть раз слышал мои возгласы радости на вскрытии?

Никогда не ходила в церковь и религиозностью не отличалась, но почему-то сейчас задумалась над тем, что вошла без платка, и если бы у меня были месячные, я могла бы пройти?

Тьфу, о чем я вообще думаю. Это ко мне не относится.

Тогда почему такое говенненькое чувство ощущается над макушкой?

Хотела бы я сказать, что ничто так не заставляет опустить к полу твой взгляд как лик святых на фресках, которые смотрят на тебя с осуждением. Но и ничто еще так неотвратимо не приковывало мой взгляд к эпицентру сегодняшнего события.

Наверное, каждый, кто вошел сюда на секунду, усомнился в нестабильности своей головы и наличии неврастении. Ибо как еще можно объяснить первые мгновения пребывания чего-то сверхъестественного перед твоими глазами. Да и что может быть чудотворнее ангела в храме?

У центральной части прямо перед нами стояла фигура, у которой за спиной были крылья бо՜льшего размера, чем распятый Иисус, нарисованный на стене по левую сторону от меня. И не знаю, что сейчас больше поражало: убийство или рядом стоящий сын божий, который словно шепотом бранил меня за грехи.

Я еще начала думать, что сделала не так.

Встрепенувшись и сжимая в руке ручку от чемодана, прохожу вперед, вслед за Иваном, стараясь сконцентрировать все внимание на невероятно красивой, но мертвой фигуре, которая не уступает произведению искусства.

– Что тут скажешь, – встав напротив ангела и печально всматриваясь в закрытые глаза, мне вдруг начинает казаться, будто знаю ее. – В нашем городе разгуливает убийца. Нас должно радовать, что он религиозный?

10. Глава 9

Глава 9

– Тебя это не пугает? Вы ведь так похожи. Рост, волосы, даже черты лица. Что, если в городе орудует псих и убивает девушек по определенному образу и подобию?

– Один труп еще ни о чем не говорит. И где это мы похожи? Наличие на мне белого халата, а на ней белого платья не делает нас идентичными. Я еще как минимум жива.

Но ужас пробирал до костей. Я то и дело стряхивала с рук колкие мурашки, ноги они тоже активно покрывали. Не так должна была закончиться ее жизнь. Не так.

– Жуть, – Иван вздрагивает. – Даже я гусиной кожей покрылся. Кому понадобилась такое делать, а главное, зачем? Она словно спит, скульптура. Живая спящая скульптура.

– Видимо, у кого-то представления о жизни и смерти очень извращены.

– Наш маньяк не просто психопат, он еще и гений. А крылья! Ты только посмотри! Это инженерная работа. Словно они действительно принадлежат ей.

– Ваня, мне кажется, без перчаток трогать не стоит. Я разделяю твою любовь к подушкам из лебяжьего пуха и перьев, но если с тобой что-то случится, я не сработаюсь с другим. Ты сам знаешь.

Иван кивает и как малое дите мчится мыть руки. Дверь в прозекторскую резко и широко распахивается, на пороге появляется Демьян, который тут же замирает. Старший судмедэксперт, которому попало по лбу, застывает с полотенцем в руках и, сверкая глазами, отходит в сторону, гневно взирая на того, кто ворвался так нагло. Еще и без бахил.

– Ну что тут у вас?

Напарницы, сбежавшей с Битвы Экстрасенсов, рядом с Демьяном нет. Даже ощутимо отлегло, я невольно улыбаюсь ее отсутствию.

– Вообще-то, где ваши бахилы, и почему вы никогда не стучите? – возмущенный Иван, демонстративно глядя на Яна, надевает перчатки и отходит подальше от двери и поближе к телу. – Вы явно считаете, что вам все дозволено? К себе в отдел врывайтесь без стука, здесь так нельзя. Трясете своими устрашающими флюидами, у нас могут улики пропасть!