Правило Пастырское - стр. 24

то к этому присовокупил и следующие слова: и страх и трепет ваш будет на всех зверех земных (и на всех скоте́х земных), на всех птицах небесных и на всех движущихся по земли и на всех рыбах морских: в руце вашы вдах (я) (Быт. 1, 28; 9, 1–2). Таким образом, Богом дозволено им наводить страх и трепет на животных бессловесных, но не на людей, подобных себе. Человек превознесен природой только над бессловесными животными, а между собой люди по природе одинаковы и равны; следовательно, стремиться к тому, чтобы пред нами трепетал равный нам человек, – значит властвовать против природы. За всем тем, однако же, необходимо пастырям – как правителям – держать в страхе подчиненных им пасомых, как скоро заметят, что кто-либо из членов пасомого ими стада духовного нимало не страшится Бога, необходимо, чтобы, по крайней мере, страхом человеческим удерживать от греха тех, для кого не страшны суды Божии. Внушая страх к себе не ради своего тщеславия и властолюбия, но ради правды Божией и пользы ближних, они не могут быть подвергаемы за то упрекам в гордости. И в этом случае, когда пастыри страхом обуздывают безрассудную и нечестивую жизнь людей-грешников, они уже как бы не над людьми господствуют, а над бессловесными животными и страхом должны действовать на то, что низводит их до степени животных.

К сожалению, нередко пастыри, а тем более пастыреначальники по самому положению своему в отношении к пасомым и подчиненным от этих самых опытов высокой власти впадают в искушение превозношения и гордости. Когда все́ пред ними преклоняется и готово к их услугам, когда и малейшие желания их, не говоря уже о приказаниях, безотлагательно приводятся в исполнение, когда все подчиненные, не смея противоречить им ни в чем, превозносят их похвалами не только за хорошие дела, заслуживающие одобрения, но и за сомнительные и даже явно нехорошие, которые вместо одобрения надлежало бы подвергнуть порицанию и осуждению, тогда они, обольщенные таковыми низкими ласкательствами угодников своих, воображают себе, что в самом деле высоко поднялись на пути к совершенству. Совершенно занятые лестью совне, они уже не слышат истины внутри от заглушаемой совести своей и, впадая в самозабвение, слушают только других, считая себя именно такими, какими расписывают их человекоугодники, а не такими, каковы они на самом деле. С тем вместе они недалеки бывают и от того, что презирают низших себя, им подвластных, не признают их равными себе и по природе; случайно возвысясь над ними одним званием власти, они думают уже, что превосходят их и нравственными заслугами. Им кажется, что они настолько мудрее их, насколько сильнее их. Воображая себя на какой-то недоступной высоте, они не удостаивают и взглядом равноправности тех, с коими сама природа связала их равноправностью, и, таким образом, уподобляются тому, кто, презрев в гордости своей общество самих Ангелов, замечтался до того, по свидетельству Писания, что возымел дерзость выразиться о себе так: на небо взыду, выше звезд небесных поставлю престолмой… буду подобен Вышнему (Ис. 14,13–14), тогда как в том же Писании сказано о нем: все высокое зрит; сам же царь всем сущым в водах[44] (Иов. 41, 25). Так, по дивному и праведному суду Божию, тот, кто мечтал вознестись превыше всего, очутился за свою гордость в безднах отвержения и низвержения; так и всякий человек, который считает для себя за низость уподобляться другим людям, себе же подобным, и с презрением относится к ним, не удостоивая их равноправности с собой, становится подобным богоотступному ангелу. И Саул, поначалу смиренный, когда достиг верховной власти, то возмечтал о себе слишком много и впал в гордость, чрез что и лишился благоволения Божия, ибо за смирение он был превознесен, а за гордость подвергся осуждению, по засвидетельствованию Самого Господа, как сказано в Писании: