Правда о деле Гарри Квеберта - стр. 42
– И что вас заставило передумать?
– Не что, а кто.
– Кто?
– Вперед. Сейчас же бегать. И не возвращайтесь, пока семь потов не сойдет.
– Как я могу чему-то научиться, если вы мне никогда ничего не рассказываете?
– Вы задаете слишком много вопросов, Маркус. Удачной пробежки.
Это был здоровенный тип не самого приятного вида: афроамериканец, ручищи как кувалды, под слишком тесным блейзером угадывалось массивное, коренастое тело. В нашу первую встречу он наставил на меня револьвер. Между прочим, я первый раз видел, чтобы кто-то угрожал мне оружием. Он возник в моей жизни в среду 18 июня 2008 года, когда я всерьез принялся за расследование убийства Нолы Келлерган и Деборы Купер. Я жил в Гусиной бухте почти двое суток и в то утро решил, что пора вплотную познакомиться с ямой, зияющей в двадцати метрах от дома; до сих пор я довольствовался тем, что созерцал ее издали. Приподняв заградительные ленты, я пролез под ними и стал рассматривать хорошо знакомую местность. Границы Гусиной бухты обозначались пляжем и прибрежным лесом: ни заборов, ни табличек, запрещающих вторгаться в частные владения. Сюда любой мог зайти и выйти, и встретить людей, гуляющих по пляжу или по окрестным рощам, было делом вполне обычным. Яма находилась на лужайке прямо над океаном, между террасой и лесом. Я подошел к ней; тысячи вопросов роились у меня в голове, и в частности – сколько часов я просидел на этой террасе, в кабинете Гарри, когда рядом под землей покоилось тело девочки. Я сделал несколько фото и даже видео на мобильник, пытаясь представить себе разложившийся труп, представший взорам полиции. Целиком поглощенный местом преступления, я не заметил опасности у себя за спиной, и только повернувшись, чтобы снять террасу, увидел, что в нескольких метрах стоит человек и целится в меня из револьвера. Я завопил:
– Не стреляйте! О боже, не стреляйте! Я Маркус Гольдман! Писатель!
Он немедленно опустил оружие.
– Так это вы Маркус Гольдман?
Он сунул пистолет в кобуру на поясе, и я заметил у него бейджик:
– А вы коп?
– Сержант Перри Гэхаловуд. Уголовная полиция штата. Что это вы тут торчите? Это место преступления.
– И часто вы так, пугачом своим, в людей метите? А если б я был из федеральной полиции? Хороши бы вы тогда были, ха! Вылетели бы со службы как миленький!
Он расхохотался:
– Вы? Коп? Я за вами уж десять минут наблюдаю, как вы тут на цыпочках ходите, чтобы мокасины не испачкать. И федералы, когда ствол видят, не голосят, а выхватывают свой и палят во все, что движется.
– Я думал, вы бандит.
– Потому что я черный?
– Нет, потому что вид у вас бандитский. Это на вас индейский галстук?
– Да.
– Давно вышел из моды.
– Может, все-таки скажете, какого черта вы здесь делаете?
– Я здесь живу.
– То есть как это – вы здесь живете?
– Я друг Гарри Квеберта. Он просил меня приглядеть за домом, пока его нет.
– Вы что, совсем спятили? Гарри Квеберт обвиняется в двойном убийстве, в доме прошел обыск и доступ туда закрыт! Поедемте-ка со мной, старина.
– Вы не опечатали дом.
Он на минуту задумался:
– Никак не думал, что его займет какой-то писателишка.
– Надо было думать. Хотя полицейскому это, конечно, сложно.
– И все-таки я вас арестую.
– Нет такого закона! – воскликнул я. – Печатей нет, запрета нет! Я остаюсь здесь. А иначе я вас потащу в суд и вчиню иск за то, что вы угрожали мне своей пушкой. И потребую возмещения миллионных убытков и морального ущерба. Я все снял на камеру.