Прах человеческий - стр. 7
Он передвинул стопку бумаг, лежавшую перед ним. В камине – единственном источнике тепла в этой холодной каменной комнате – потрескивал огонь; пахло торфом.
– Вы весьма помогли нам в свой предыдущий визит, за что мы крайне признательны. В знак благодарности мы вновь открыли перед вами двери.
– Примат, не водите меня за нос.
Мне пришлось почти час простоять снаружи под мелким дождем, кричать и колотить в ворота. Лишь упоминание о смерти Гибсона заставило троих братьев в зеленых мантиях впустить меня и отвести к Арриану.
– Но мой прежний визит тут ни при чем, – прищурился я. – Вы впустили меня из любопытства.
– Мы считали, что Гибсон вот уже не одну сотню лет как мертв, – признал примат. – Островитяне даже привозили его прах.
Он положил на стол скрюченные узловатые руки и добавил:
– Да и вас тоже записали в погибшие.
Это удивило меня. Действительно, с моего прибытия на Падмурак прошло почти полсотни лет, но я не ожидал, что вести о моем исчезновении так скоро достигнут атенеума и разнесутся по Империи. Я думал, имперская пропаганда сочтет гибель Адриана Полусмертного информацией, недопустимой к распространению, а оказалось, что молва летит быстрее света.
– И все в это поверили? – спросил я, развивая мысль.
– Официального объявления о вашей смерти до сих пор не было, но слухи ходят…
Глаза примата за скоплением линз прищурились еще сильнее.
– Вильгельм попросил меня лично их подтвердить.
Вильгельм. Непривычно было слышать, чтобы императора упоминали так фамильярно.
Арриан откинулся в кресле и подкрутил линзы, чтобы лучше видеть меня на расстоянии. За стеклами его глаза выглядели громадными, придавая ему гротескный, почти совиный облик.
– Где вы были?
– Арриан, расскажите мне, кто такой Гибсон, – парировал я, – и я отвечу на все ваши вопросы.
– Скоро вам отвечать перед его величеством.
– Перед его величеством, безусловно, – согласился я. – Но не перед вами.
На этом разговор застопорился. Тор Арриан снял оптический прибор, повернул маленькую латунную ручку и снова водрузил аппарат на голову. Примат весьма ловко скрывал нетерпение, но я, за долгие годы привыкший к нюансам сьельсинских жестов и выражений, легко читал его обеспокоенность.
– Перед смертью у Тора Гибсона случился удар, – сказал я. – Он забыл, где находится. Считал, что на Белуше.
Услышав название планеты-тюрьмы, Арриан быстро сморгнул.
– Примат, для схоласта вы чересчур эмоциональны.
Огромные затуманенные глаза снова заморгали.
– Схоластов много, – произнес Арриан. – Я не знаю настоящих имен и биографий каждого.
– Вздор, – без тени сомнения возразил я. – Вы примат Имперской библиотеки. Он был вашим архивариусом.
Схоласты были обучены запоминать колоссальные объемы информации. Мастерски владели мнемоникой. Нелепо было пытаться убедить меня, что он не знал о прошлом Гибсона.
Положив руку на стол, я слегка наклонился:
– Я понимаю, что мой запрос противоречит традициям. Но также знаю, что ответ на него не нарушит правил Предписания. Прошу вас, Арриан. Тор Гибсон был мне… как отец. Я хочу узнать его настоящее имя. Только и всего.
Тор Арриан снова перемешал бумаги и, кряхтя, поднялся. Для глубокого старика он был весьма проворен; его ноги в тапочках быстро зашуршали по тавросианскому ковру, расстеленному на гладком каменном полу. Из ниши над столом выглядывал бюст Зенона. Примат молча подошел к высокому сводчатому окну, выходившему на четырехугольный двор, коих в атенеуме было множество.