Позволь чуду случиться - стр. 25
Из тёмного дверного проёма, что был напротив того, в который я вошла, слышались голоса. Я шагнула туда.
Вот тогда-то я и увидела впервые Гилерма. Он загородил собой светлый проём и, напирая, но не говоря ни слова, решительно оттеснил меня обратно в кухню. Удивлённая и ошарашенная, я попятилась. И когда рассмотрела его глаза, полные ужаса, испугалась, почти упала на лавку у стола. Дёрнулась в попытке отпрянуть ещё дальше и стукнулась затылком о стену.
А! Как больно!
Сердце загнанным зайцем металось по грудной клетке, слёзы брызнули из глаз, а с губ сорвался стон.
С неожиданной для пожилого мужчины прытью дядюшка метнулся ко мне и совершенно тем же жестом, что и Жажа накануне вечером, закрыл мне ладонью рот. К моему счастью, эта ладонь была в перчатке. Обычной такой чёрной перчатке, похожей на трикотажную, только швы наружу.
Но всё равно, приятного мало, когда вот так лезут руками к лицу, пусть эти руки даже и в перчатках. Это как-то... настораживает, если не сказать пугает. И когда вот так кидаются на меня - тоже настораживает. Я не люблю такого. Боюсь даже.
И я дёрнулась, пытаясь вырваться.
Но дядюшка, страшно сверкая глазами, ещё крепче прижал свою перчаточную руку к моему рту, вдавливая несчастную стукнутую голову в стену. Зашипел что-то неразборчивое почти беззвучно, сверкая глазами из-под нависших бровей. Я поняла только одно слово - Ленарди.
Так, хоть тут понятно - с моим спасителем этот человек знаком и, значит, в капусту меня не нашинкует. И то ладно.
И я решительно, приложив немалое усилие, отодвинула его руку от лица: да поняла я! Молчу уже, молчу.
А дяденька медленно кивнул, оглядел меня ещё раз своим сумасшедшим взглядом с ног до головы, от джинсов до крашенных волос, и быстро двинулся обратно, в тёмный проём. Оттуда послышалась размеренная беседа. Разговаривали мужчина (этот, по-видимому, напавший на меня) и женщина. По голосу - старушка.
Ушибленный затылок ныл, и я потёрла его, в попытке уменьшить боль. Прислушалась. Ничего не разобрать, разве что уже знакомое «фейо». Да и то, в потоке незнакомых слов узнавала я его с сильным опозданием.
Встряхнула головой. Что это сейчас было?
Ничего себе день начинается, да? Перезагрузка, ага. И что дальше? Ждать этого мужика? Или пойти поискать Жажу?
Я, вообще-то, котика покормить хотела.
Куся, лёгок на помине, вылез из-за шкафа, который можно было бы назвать буфетом. Кончики крыльев волочились по полу, на морде налипла паутина, а бойкий язык, невероятно выворачиваясь, пытался смахнуть её с усов. Или это мой проныра уже что-то нашёл и оприходовал?!
Я опасливо глянула на тёмный проём и прикусила губу. Кто знает, как тут отнесутся к наглой экспроприации еды одним лысым негодником? Может тоже к стене пришпилят в попытке придушить?
И я быстренько стала спрятать концы в воду, то есть изловила котика и стала чистить его от следов возможного взлома и покушения.
В отдалении послышался приглушённый звон колокольчика. Что же там такое, что бедной чужестранке туда нельзя, и звякает, как в магазине? Я, наивное дитя своей цивилизации, и представить не могла, что кухня может плавно переходить в лавку, после наших-то магазинов.
Вскоре в тусклый свет кухонного окошка вышел так агрессивно встретивший меня немолодой мужчина.
Чуть позже, когда я поняла, что он тоже здесь живёт, подумала, что он отец Жажи и Пенгуэна. А когда была жестоко высмеяна за подобные предположения, ведь эти двое - длинный близнец лошади и мелкий ненавистник девиц типа меня - не были родственниками, решила, что даже не буду думать о родственных связях.