Пожар в коммуналке, или Обнажённая натура - стр. 28
– Что вы собираетесь делить? – озлился Шпрух. – Что делить?
– Неважно что! Главное, чтобы – честно!
Представители ломбарда встали и строем двинулись вон из кабинета. Лица их по-прежнему были непроницаемы.
Шпрух насупился, засуетился и, роняя и подхватывая на лету бумажки, побежал вслед за ними.
– Ну и ладно, – облегченно вздохнул Виктор Петрович, вытер носовым платком пот со лба и поднялся. – Я сам, честно говоря, сомневался. Затея не для нас, работаем по-прежнему. Авось жизнь сама наладится. Все остается как есть.
Задвигались стулья, все устремились к выходу. Понемногу пробка у дверей рассосалась, Кумбарович тащил Пашку прочь.
Они поднялись на двадцатый этаж, в буфет, взяли по чашке кофе и присели за дальний пустой стол.
Кумбарович осторожно отпил глоток и, глядя в сторону, неожиданно сказал:
– Помнишь, Паша, ты говорил насчет подвала?
– Не помню, – признался Родионов.
– Ну когда пили у Аблеева. Он еще про хвостатых женщин рассказывал.
– Вранье, – подумав секунду, сказал Родионов. – Хвостатых женщин не бывает. Миф.
– Ну тут, положим, ты не прав, – возразил Кумбарович и горько усмехнулся. – Но не в этом суть. Я точно помню про подвал.
– А-а! – вспомнил Родионов. – Это когда про тестя моего… Да, Боря, действительно, есть в Москве такие подвалы.
– Короче говоря, Паша, нужен подвал и как можно срочнее. Сулят большие деньги, Паша, очень большие. Подумай, взвесь.
– Сколько? – поинтересовался Родионов.
– Паш, дело стоящее. – Кумбарович постучал ногтем по столу. – Люди вернейшие. Серьезное и солидное дело. Мы находим сто метров в центре и разбегаемся. Вернее, получаем по пятьсот баксов, а потом уже разбегаемся. С деньгами, разумеется.
Пальцы Кумбаровича, стуча ногтями, стремительно побежали к краю стола.
– Где ты найдешь тысячу баксов за просто так?
«Небось две предложили, – догадался Родионов, глядя на Кумбаровича, – что-то суетен больно».
– Может быть, удастся сорвать с них по семьсот, – накинул Кумбарович, заметив Пашкин взгляд. – Но придется, конечно, поклацать зубами, так просто с них не сдерешь.
– Пожалуй, подсуетиться стоит, – согласился Родионов, не имея, впрочем, ни малейшего плана. – Надо спросить кое-кого, что-то такое мелькало на днях.
– Поговори, Паша, но посрочнее, иначе клиент уплывет.
Теперь ладонь Кумбаровича выразительно вильнула рыбой и уплыла снова на край стола.
– Попытайся раскрутить их тысячи на две, – попросил Родионов. – Понимаешь ведь, что такое площадь в центре.
Сам Пашка только понаслышке представлял, что такое нынче площадь в центре, никакого помещения на примете у него не было и ничего такого на днях не мелькало. Но две тысячи долларов были солидной суммой, и хотелось если и не заработать, то хотя бы потолковать об этих деньгах, поучаствовать, пусть и мысленно, в солидном предприятии.
– Если метров сто пятьдесят будет, предлагать? – после небольшого раздумья спросил он.
– О чем разговор? – разведя руки, Кумбарович откинулся на спинку стула и дрыгнул короткими толстыми ляжками. – Чем больше метранпаж, тем лучше! Может, и по тысчонке отхватим. Я сам с ними говорить буду, а ты знаешь, что я своего не упущу. Я насчет денег, Паша, человек очень жесткий.
Кумбарович посуровел лицом и сжал челюсти, показывая таким образом свою жесткость. Однако, несмотря на эти ухищрения, как раз жесткости и недоставало его бритому упитанному лицу. Была там плутоватость, хитреца, но никак не жесткость.