Пожалуйста, избавьте от греха - стр. 15
– А вот теперь, – процедил он сквозь зубы, – выбирать буду я.
– Разумеется. Увольте меня или принимайтесь за работу. Если вы меня уволите, я не стану брать у вас отступные. Ведь в таком случае мне пришлось бы снимать деньги с вашего банковского счета, а всякий раз, как мне приходилось это делать в течение последнего месяца, я с трудом удерживался от рыданий. Меня так и подмывало разорвать на себе одежды и посыпать волосы пеплом. Когда будете принимать решение, не забудьте, что по меньшей мере дважды вы сами поступали так же, когда денег на счету оставалось – кот наплакал. В последний раз такое случилось, когда вы послали меня к женщине по фамилии Фрейсер. Разница только в том, что на сей раз я поступил так, не посоветовавшись с вами. Я предпочитаю отрабатывать хотя бы часть своего жалованья.
Вулф обеими руками вцепился в набалдашники подлокотников кресла, откинулся назад и закрыл глаза. Губы, правда, втягивать и выпячивать не стал – это означало, что ни о чем серьезном он не размышляет, а только прикидывает, стоит ли овчинка выделки.
Я уже собрался было развернуться к письменному столу и приступить к чтению собственного экземпляра «Таймс», когда Вулф открыл глаза, выпрямился и заговорил:
– Насчет моих слов по поводу самого важного факта, на который не обращают внимания. Эта женщина, разумеется, захочет знать, в чем он состоит. У тебя есть предложения?
– Еще бы. Я уже ей сказал – вчера. Главное – то, что Оделл вошел в комнату Браунинга и выдвинул тот самый ящик, в котором, насколько все знали, всегда хранилось только виски. Почему? Вот самый главный вопрос. Вы читали про это убийство только в газетах, а я вчера битых полтора часа обсуждал его с Лоном Коэном и узнал кое-какие подробности, которые не публиковались.
– Проклятье! – Вулф состроил гримасу. – Ладно. Излагай. Главное из беседы с мистером Коэном. И дословно – весь разговор с этой женщиной.
Я начал излагать.
Глава 5
Большинство людей, которые входят в этот кабинет впервые, озабочены своими бедами, но тем не менее частенько замечают что-нибудь особенное – огромный персидский ковер размером четырнадцать футов на двадцать шесть, исполинский глобус – три фута в поперечнике – или орхидеи в вазе на столе Вулфа. А вот миссис Питер Д. Оделл не заметила ничего. Когда я проводил ее в кабинет, она сразу уставилась на Вулфа и продолжала таращиться на него, даже подойдя к его столу. Следом за ней вошла секретарша. Вулф, естественно, даже не подумал привстать им навстречу.
– Шарлотта Хабер – мой секретарь, – представила миссис Оделл. – Я привела ее с собой на тот случай, если мне что-нибудь понадобится.
Она шагнула к красному кожаному креслу, уселась и положила сумочку на маленький столик возле подлокотника. Я придвинул одно из желтых кресел секретарше. По взгляду, которым удостоила меня у двери мисс Хабер, несложно было догадаться, что она предпочла бы находиться где-нибудь в другом месте. Ее узкий лоб был наморщен, отчего казался еще уже, а сложенные бантиком губы делали и без того маленький ротик почти невидимым.
– Я навела про вас справки в трех местах, – скрипучим голосом обратилась миссис Оделл к Вулфу. – Вы своенравны и упрямы, берете огромные гонорары, но на вас можно положиться.
Вулф хрюкнул.
– Вам следовало копнуть глубже, – ворчливо сказал он. – Как насчет профессионализма?