Повести в Белых Халатах - стр. 39

– Здравствуй, Солнце моё!

– Ты выглядишь уставшим, – заметила я. – Дежурство тяжёлое?

– Оперировали всю ночь, – подтвердил Захар мои догадки.

Малаков сел на стул и положил голову мне на колени. Волос у него было немного, но это его не портило, а, наоборот, придавало своеобразный шарм и подчёркивало мужественность. Перебирая мягкие как шёлк чёрные кудри на затылке, я спросила:

– Малаков, ты какой национальности?

– Русский по паспорту.

– Ну, по паспорту понятно, – усмехнулась я. – А кровей каких?

– Мать говорила, что кто-то в роду был из кавказцев, – ответил Захар, чуть подумав.

– Ну, тогда понятно, откуда эти смоляные завитки и глаза-вишни.

Я подняла его голову и чмокнула в высокий лоб.

– Давай перебираться в ординаторскую, скоро Татьяна придёт и застукает нас на месте преступления.

Он нехотя поднялся, снова обнял меня, уронив голову на плечо, притворно похрапел и прошептал мне в ухо:

– Кофе хочу.

Я взяла его руки и, поцеловав ладони, ответила:

– Всё, что пожелаете, доктор.

Я люблю целовать его руки – руки хирурга. Кто-то может сказать, что руки нужно целовать женщине. А я не согласна! Руки нужно целовать любимым, и особенно если это руки золотые! Я целовала каждую линию на его ладони, накрывая ею своё лицо, каждый палец, представляя, как много жизней эти руки спасли, не переставая трудиться, и сколько ещё спасут.

Поначалу Захар смущённо пытался отнять ладони от моего лица и шептал: «Ну что ты, Солнце», – но я не отпускала. А сейчас, принимая поцелуи, он весь превращался в нежность, пряча лицо в моих волосах, замирал, наслаждаясь моментом…

Спустившись в ординаторскую, я налила кофе и положила на тарелку приготовленный для него бутерброд. Дождавшись, когда он справится с завтраком, в нетерпении потребовала:

– Рассказывай!

Тут же дверь распахнулась, и шумный Антонов разрушил своим появлением неспешное течение утра.

– Чего рассказывай? – уточнил он. – Очередное происшествие с дежурства?

Улыбнувшись, Захар кивнул.

– Чего оперировал? – продолжал допрос Юра, как будто это была его идея вывести Малакова на историю.

– Полночи в бригаде чинил мочевой пузырь, – начал Захар. – Мужик упал со стремянки и сломал таз. Мне достался разрыв мочевого пузыря.

– И что тут интересного? – уточнил Антоха.

– Интересно то, зачем он на стремянку полез.

– И зачем? – в два голоса спросили мы.

Захар помолчал, достал из кармана халата трубку, постучал ею по столу, убеждаясь в отсутствии табака.

– Белку спасал, – наконец ответил он.

– Белку? – переспросил Юра. – Перепил, что ли?

– Вот и мы так подумали, но мужик был трезвым, жена, приехавшая с ним, подтвердила, что он спасал белку, которая кричала на дереве.

– То есть мужик реально полез по лестнице на дерево спасать реальную белку? – уточнил Юра.

– Точно.

– И, неудачно навернувшись, сломал таз и разорвал мочевой пузырь?

– Угу, – Малаков сунул трубку в рот и улыбнулся уголками губ.

Юра рухнул на диван.

Я ничего не понимала.

– А зачем он полез её спасать?

Я представила белку, которая наверняка задавалась вопросом, зачем мужик лезет на дерево. Весь комизм и абсурдность ситуации дошли до меня, и я упала на диван рядом с Юрой, который сгибался пополам от смеха. Вскоре к нам присоединился Сиротин, а потом пришли Тёткин с Сириным, и к началу рабочего дня все врачи были в курсе операции по спасению белки, а потом долго ещё к месту и не к месту поминали этот случай.