Повести в Белых Халатах - стр. 41
Мне вдруг стало стыдно, что я такая неблагодарная. Нужно что-нибудь сделать для моей Тани, отплатить добром за добро.
Я зашла в кабинет, моя верная помощница сидела за столом и перебирала бумаги.
– Танюша, ты у меня лучшая медсестра в мире! Вот что бы ты хотела прямо здесь и сейчас?
Таня удивлённо посмотрела на меня:
– Серьёзно?
– Да, – ответила я.
– Поездку на море не загадывать? – спросила она.
– Нет, – честно отсоветовала я.
– Ну, тогда зелёный чай с куском торта, который мы вчера у Людмилы Борисовны пробовали.
Развернувшись на каблуках, я выскочила из кабинета и заторопилась в приёмную Кунцевой. И не зря. В момент, когда я влетела запыхавшись, Наташа доставала из холодильника тарелку с аккуратно обёрнутым плёнкой куском торта. Последним.
– Наташа! – закричала я. – Отдай торт мне!
От испуга замерев на месте, секретарша вытаращила на меня глаза:
– Нина Викторовна, вы что, беременны?
Я быстро прикинула выгоду в данной ситуации и ответила вопросом на вопрос:
– А если скажу правду, отдашь торт?
Потеряв дар речи, Наталья, готовая услышать шокирующую новость, протянула мне тарелку. Я схватила торт и уже на выходе из приёмной ответила:
– Конечно нет! С чего ты взяла?
Опомнившись, секретарша крикнула мне вдогонку:
– Торт отдайте! Это для Людмилы Борисовны!
Но я уже была на пути к Костиной. Влетев в её кабинет и захлопнув за собой дверь, словно опасаясь погони за моим добытым обманным путём сокровищем, я выпалила:
– Срочно стакан зелёного чая!
Ирина отложила в сторону бумаги и не поднимаясь включила чайник, который всегда был у неё под рукой.
– Тебе зелёный какой? Китайский, с жасмином, бергамотом или корицей?
Так же, как в хорошей литературе, Ирина Митрофановна совершенно потрясающе разбиралась в чаях.
– Ты не знаешь, какой моя Таня любит?
– Жасминовый.
– Давай жасминовый.
Через пять минут я вошла в свой кабинет, осторожно держа чашку с горячим чаем и довольно внушительный кусок торта на тарелке. Таня, увидев меня, соскочила со стула:
– Серьёзно? Нина Викторовна! Вы что?! Я же просто так сказала!
– Танюша, ты не думай, что я тебя не ценю, – произнесла я, протягивая честно и не совсем честно добытые лакомства. – Мне ужасно повезло, что ты работаешь со мной, и прости, пожалуйста, если я нечасто говорю тебе спасибо. Уж такая у тебя дурында-доктор.
Таня взяла чашку с тарелкой, глядя на меня полными слёз глазами.
– Нина Викторовна, вы никакая не дурында. Серьёзно. Вы своего рода гений, а гении всегда рассеянны. Спасибо вам большое!
– Про торт никому не говори, – добавила я, делая пометку в моих рассеянных мозгах: «сказать Захару, что я гений. И Антохе». – Я его украла, – добавила я и, довольная собой, вышла из кабинета, сообщив ожидающей очереди, что приём начнётся через пять минут.
До ланча дотерпеть было невозможно, и, заглянув в ординаторскую, я провозгласила:
– Объявляется конкурс на лучшее мнение медсестры о своём враче.
В ординаторской были только Тёткин и Сиротин.
– У меня нет медсестры, у меня лаборант, – хихикнул Сергей.
– Потянет, – ответила я. – Передайте по сарафанному радио.
На ланч, однако, мало кто добрался до ординаторской, включая меня. Перед самым перерывом на приём пришла глуховатая старушка, с которой я провозилась гораздо дольше отведённого времени.
Вечером, собираясь домой, я зашла в приёмную Кунцевой, чтобы попросить у Наташи прощения, но её там не оказалось. Дверь в кабинет главной была открыта, и я осторожно заглянула – убедиться, что секретарши нет и там.