Повариха - стр. 22

Вскоре и эта канитель закончилась и мы, наконец, сами присели позавтракать и потом побежали переодеваться.

Я постаралась еще вчера вечером заплести всех, кто желал, и сделать себе прическу на сегодня. Заработала прилично, но руки чуть не отсохли. Сегодня с утра переплела еще и Оксу. Та не захотела сидя спать, чтобы сохранить прическу, как другие. Пришлось встать чуть раньше обычного, чтобы и себе приготовить заранее, потому что потом просто не будет времени. Заплела красиво волосы, подняв часть вверх, и повязала косынкой, уже белой, как и было принято в кухне. Кстати, этот метод повязки в виде «а ля Солоха» я показала всем женщинам, а мужчинам сшила колпаки из материала, которое сама купила на свои деньги еще раньше, когда появилась возможность работать у стола. Брызла, как увидела, так сразу побежала к Оксе жаловаться на мое самоуправство – ничего белого не должно было быть на кухне, только темное, чтобы не видно было грязи. Таким образом создавалось впечатление чистоты.

- Ага! Помню тот свой фартук! – меня передернуло.

Именно с тех пор я и задумала вводить постепенно белые передники, а заодно и платки на головах. Главповар и второй вообще были без покрытия голов, с волосами, между прочим, до самых плеч, по местной моде. И это было омерзительно! Головы они мыли не часто, и даже видеть эти сальные пряди было неприятно. Тубель так и не надел колпак, а вот Грубель посмеялся и натянул набекрень. Ему так даже шло, о чем и сказали женщины на кухне и даже подавальщицы. Поэтому он продолжал носить.

Это очень не нравилось Брызле, и она в последнее время только и делала, что наушничала обо мне хозяйке, пока та не погнала её. Потому что просто отвлекала её от своей работы. И тогда тоже побежала к ней, рассказать о моем новшестве. Окса пришла, глянула и ушла. Так что Брызла осталась с носом, о чем я и удостоверила её, показав язык. Она прищурилась зло и ушла, подняв гордо голову. Женщины на кухни только со смехом мне покивали, поддерживая. Они тоже ненавидели надсмотрщицу.

Сделав прическу Оксе, я убежала в кухню и там уже, между делом, еще сварганила парочку причесок другим девушкам, как и обещала.

Уже в своей комнате, после готовки, обтерлась влажной тряпкой после беготни и кухонного жара, надела платье, которое ранее сшила вместе с Марой из темно-синего тяжелого шелка, купленного в лавке на рынке на заработанные деньги. Было много оборок, которые я обшила лентами и тесьмой, вставив по подолу кружево. Приталила с широким поясом и пышной юбкой. Рукава были такими же пышными по местной моде, а грудь и шея открытыми и тоже с кружевами. Когда я надела готовое платье, то Мара ахнула и прищелкнула языком:

- Да просто красотка, моя девочка! Смотри, теперь приставать будут в два раза больше, чем здесь.

Я уже жаловалась ей, что не дают прохода в зале, когда иной раз приходится выскакивать за надобностью. Парни и мужики просто хватают за руки, за юбку и тащат к себе, уговаривая посидеть с ними, выпить, называя меня красоткой. Вот и Мара тоже засмеялась, когда увидела меня в новом наряде. А я-то хотела понравиться Сэмиелю и ждала его, но он так и не появился. Видимо далеко ушел или не захотел. Кто знает.

- Лишь бы не заболел или что дурное, - вздыхала я.

Накинув на плечи плащ, и надев новые ботиночки на каблучке, я тряхнула своими длинными волосами с заплетенными по вискам косичками и украшенными бусинками и тесьмой в тон окантовки платья и пояса, поехала со всеми. Из ворот выезжали кареты, открытые коляски, такие же, как у нас тарантасы и телеги. Меня позвали девчонки из кухни, которые заняли одну из подвод. Грубель не поехал, сказался больным и велел нам не задерживаться и тут же возвращаться быстрее.