Потустороннее в Ермолаево - стр. 9

Непонятное странное смятение охватило девушку, даже отчего-то испортилось настроение. Вроде бы простой вопрос, а ответить на него трудно, страшно принять решение, которое может изменить устоявшуюся жизнь.

Незаметно подошла Анна к окраине. Старый домишко завален был снегом по самую крышу. И дыма из трубы не было, как и в прошлый раз.

А перед калиткой сейчас стояли двое – та самая старуха и дед. Неопрятный, нечесаный, какой-то замшелый. Борода топорщилась сосульками, росла чуть не от самых бровей. Глаза сквозь неё жёлтым светились – колючие, злые.

Потянулся дед к Анне, навёл на неё кривой палец с длинным скрученным ногтем и спрашивает:

–Что решила, девка? Будешь переезжать али нет?

И сразу пусто так, нехорошо сделалось внутри! Сжалось всё, заледенело словно.

А дед заскрипел довольно, оскалился. И бабка вслед за ним повизгивать принялась.

Отшатнулась от них Анна, побежала обратно. А перед глазами всё дедова рука пальцем грозит да в ушах голос его противный не смолкает:

– Будешь-будешь-будешь?..

Баба Оня лишь глянула на гостью свою –сразу смекнула, что неладно с ней что-то. Подступила с расспросами, Анна ей про деда противного и рассказала. Только про вопрос смолчала.

– Что за дед, Аннушка? Как выглядел? Обращался к тебе? Спрашивал что?

Анна через силу кивнула.

– Что спрашивал, деточка, скажи мне скорее!

Анна бы и рада сказать, да не идут с языка слова. Стучит в голове вопрос, бесконечное число раз повторяется, а выговорить его не получается!

Бабка к печи кинулась, открыла нижнюю заслонку, пошуровала кочергой и выкатился оттуда уголёк. Она его берестой из корзинки подхватила и к Анне.

Стала берестой над головой её водить да начитывать что-то. Слова все непонятные, неразборчивые. Вроде скороговорки. Анна и не пыталась их разобрать. Будто не в себе сидела. В голове только один вопрос и бился, да перед глазами ухмылялся мерзкий дед.

После бабкиной ворожбы полегчало немного, с трудом, но смогла произнести Анна слова вопроса.

Баба Оня слова те будто поймала – ловко руками схлопнула у Анны перед лицом и опять к печи. Склонилась над горящими полешками, над веселым огнём, и из рук будто сбросила что-то на них.

Ох и взвился огонь! Загудел, полыхнул синими искрами!

И далёкий голос так разочарованно, так дико взвыл напоследок:

– Одолела!.. Сильна-а-а!.. Одолела-а-а-а…

Почти сразу отпустило Анну, исчезла тяжесть, что плитой давила на грудь. Легко её стало, свободно! И вопрос больше не донимал, и деда видеть перестала. Вздохнула она глубоко и расплакалась от облегчения, от запоздалого страха.

– Где ж ты бука повстречала, Аннушка? – встревоженно принялась расспрашивать баба Оня. – Мы ж перекрыли всё. Дорогу ему замкнули.

Анна и рассказала про домишко на окраине и чуднУю про бабку.

– На опушке дом? На выходе к лесу? – нахмурилась баба Оня. – Он давно заброшенный стоит. Не живёт в нём никто!

– Дом похож на заброшенный, – согласилась Анна. – Вот только непонятную бабку я там уже второй раз видела. Когда гуляла в день приезда, и сегодня.

– Может, она не в доме живет? Со стороны пришла? – допытывала баба Оня.

– Не знаю. Сегодня она с буком перед двором стояла, а в прошлый раз наоборот – из-за забора за мной следила. Со двора.

– Следила?

Анна кивнула.

– Она потом как-то сразу исчезла. Я ещё подумала, что она… Ну, не совсем нормальная. Одежду оставила, а сама ушла.