Потерянные рассказы о Шерлоке Холмсе (сборник) - стр. 35
– Саймон, – начал Холмс, – боюсь, у нас не так уж много времени, поэтому попрошу вас сразу рассказать обо всем, что связано с этим делом. Если вы ждете от меня помощи, я желаю услышать от вас только правду.
Улыбка исчезла с лица молодого человека. Он тяжело вздохнул:
– Хоть я и не убивал Арнольда Сомса, мистер Холмс, если я поведаю вам всю правду, то скорее всего отправлюсь на виселицу. – Он опустился на край койки и пояснил: – Именно по этой причине я рассказал инспектору Хопкинсу так мало. Правда заключается в том, что я действительно был в церкви и действительно угрожал алтарнику.
– Что вас связывало с Сомсом? – спросил Холмс.
– Он был моим приемным отцом, – на мгновение запнувшись, ответил Юргенс.
– Анна никогда мне об этом не рассказывала, – заметил я.
– Она и не знала, – мотнул головой Саймон. – Я ненавидел его, не хотел его знать и потому скрывал его существование.
– Не могли бы вы начать с самого начала? – попросил Холмс.
Саймон со вздохом кивнул:
– Мой отец был норвежский моряк по имени Арни Юргенс. Он, как и я, был здоровяком. Моя мать в шутку называла его Викингом и души в нем не чаяла. Он пропал в море – его корабль под названием «Мирамар» пропал с концами у Азорских островов. В тот год, когда это случилось, мне исполнилось девять лет. Даже когда отец был жив, мы, мягко говоря, не швырялись деньгами, а после его смерти нам пришлось на своей шкуре узнать, что такое настоящая нужда. Мою мать никак нельзя назвать сильной женщиной. Да, она работала прачкой, убиралась в домах у богачей, но мы все равно не могли свести концы с концами. И тут появился Арнольд Сомс. Он давно на матушку глаз положил, а тут, после смерти отца, принялся ухаживать с утроенной силой. Не удивительно – моя мать все еще оставалась красивой женщиной. Я уверен, она никогда не любила алтарника. Она сама говорила, что никто не сможет ей заменить моего отца. Впрочем, Сомс не хотел уступать, и наконец она сдалась. По сути дела, матушка вышла за него только из-за меня, пусть она этого никогда и не признавала. Конечно, жизнь пошла на лад. Поначалу все было прекрасно и Сомс хорошо с нами обращался, но со временем он все чаще стал показывать свое истинное лицо. У него был дикий, буйный нрав. Даже самая ничтожная мелочь могла вызвать приступ ярости, которая, как правило, обрушивалась на меня. Он регулярно порол меня ремнем, причем порой даже без всякого повода с моей стороны. Такое впечатление, что истязания доставляли ему удовольствие. Он порол меня лишь в то время, когда матери не было рядом, и всякий раз грозился выдрать еще сильнее, если я ей все расскажу. Я ушел из дому в день совершеннолетия. Теперь я работаю строителем. Бьюсь об заклад, никто из каменщиков во всем белом свете не сможет поднять разом столько кирпичей, сколько поднимаю я, – с гордостью закончил он.
– Думаю, так оно и есть, – улыбнулся Холмс.
– Не думайте, я человек честолюбивый. Я не собираюсь всю жизнь провести на стройке. Мой бывший школьный учитель мистер Хендерсон преподает мне по вечерам, а Анна помогает с математикой.
– Это очень похвально, Саймон, – согласился Холмс, – но мне хотелось бы услышать о том, что случилось в понедельник вечером в церкви Святого Альбана.
– Я как раз навещал мать, – вздохнул здоровяк. – Я хожу к ней каждый понедельник, когда Сомс в церкви. И вот захожу я в дом, а она плачет и пытается прикрыть ссадину на щеке. Сначала она принялась убеждать меня, что сама ушиблась о дверь, но потом все-таки призналась, что это Сомс ее поколотил. Я потом вспомнил, что и до этого порой замечал у нее то синяк, то ссадину, но она всякий раз придумывала какое-нибудь невинное объяснение. Раньше я думал, что этот выродок бьет только меня, потому что я ему неродной сын и потому что ему приятно видеть мои слезы, а тут до меня дошло, что он постоянно поднимает руку на мою мать, самое нежное, любящее и прекрасное создание во всем Лондоне. У меня как кровавая пелена на глаза упала. Я хотел убить его, да, я этого не отрицаю, но мама заставила дать ей обещание не трогать его, а я никогда не мог отказать матери.