Потерянные и разобщенные. Как справиться с тревогой и апатией и преодолеть чувство одиночества - стр. 24
– Это очень болезненные схватки, они не кажутся мне нормальными.
Но врач упорно стоял на своем:
– Все нормально.
Потом она наконец отправилась в больницу на роды.
– У меня уже было трое детей, и я знала, какая обстановка должна быть в родильном зале, – рассказывала Джоанна. Она довольно быстро почувствовала: что-то там не так. Вокруг был какой-то хаос, и команда медиков заметно паниковала. Схватка длилась минуту, потом через тридцать секунд начиналась другая.
Когда она тужилась настолько сильно, насколько могла, ей неожиданно сообщили, что не слышат сердцебиения ребенка. Она попыталась тужиться еще сильнее и почувствовала, как покидает собственное тело и смотрит на себя сверху.
– Я помню, как смотрела на себя. У меня дрожали ноги. Просто дрожали. Я никак не могла остановиться. Мои глаза были плотно закрыты, когда она родилась, потому что… я старалась вытолкнуть ее как можно быстрее.
Как только малышка появилась, врачи приняли решение, без ведома Джоанны, не пытаться ее реанимировать. Они передали ее Джоанне, потом мужу, и он нежно сказал ей:
– У нас прекрасная маленькая девочка.
– В тот момент я просто села, – рассказывала мне Джоанна годы спустя. – Я стала для нее матерью в тот же момент. Я протянула руки и сказала: «Дай мне ее». Она была идеальная. Весила 3600. У нее были пухлые щечки. Ручки были с перевязочками на запястьях. И он опустил ее ко мне на руки. Она просто выглядела спящей. Это было странное противопоставление рождения и смерти, которые соединились в одно мгновение. И этому было суждено изменить ход моей жизни.
И она продолжила:
– Вот что я теперь скажу тебе. У меня было много потерь в моей жизни. До того как мне исполнилось сорок, я потеряла обоих родителей. Я потеряла лучшую подругу. Но я никогда не думала, что потеряю свою дочь. Это то, к чему я себя никогда не смогла бы подготовить. Просто непостижимо. – Через три месяца после смерти дочери Джоанна весила 40 килограммов. Она говорила: – Я не была уверена, что справлюсь. Мне казалось, что я умираю. Каждый день я открывала глаза, если удавалось уснуть, и говорила: «Я не хочу быть здесь. Я не хочу быть здесь. Я не хочу больше так себя чувствовать. Я больше не могу с этим справляться». Вскрытие не дало результатов. У ребенка не было врожденных проблем. Думаю, мое тело пыталось рожать, но шейка матки не раскрывалась. Единственное, о чем я могла думать, так это о том, что мое тело убило ее. Буквально задушило до смерти. Так что у меня были довольно резкие отношения с собственным телом долгое время. Единственный человек, которого я должна была винить, это я сама. И мое тело. От меня требовалось только одно – родить эту здоровую малышку, и она была здоровой. Так что это не было ее проблемой. Это было моей проблемой. Что-то сломалось в моем организме. Я называла его Иудой, потому что чувствовала: он предал ее и, таким образом, меня.
Через несколько лет Джоанна[64] получила образование клинического психолога и стала преподавателем по социальной работе в университете штата Аризона. Ее специализацией была травма утраты. Она помогала людям, потерявшим близких при тяжелых обстоятельствах.
По мере своей практики Джоанна заметила кое-что необычное. Вскоре после того, как они пережили смерть любимого человека, многим из ее пациентов психиатры диагностировали клиническую депрессию и прописывали очень сильные психотропные препараты. Это становилось нормой. Людям говорили, что они клинически нездоровы и их мозг нуждается в химической терапии. Например, одна из ее пациенток, чей ребенок умер недавно, рассказала своему врачу, что она иногда чувствует, будто он разговаривает с ней. Это не беспокоило женщину, напротив, она испытывала нечто похожее на утешение. И все же ей незамедлительно вывели диагноз «психоз» – и прописали антипсихотические препараты.