Постучи в семь дверей - стр. 14
– И тебе это не обидно? Ты не жалеешь о том, что поехала со мной?
– Нисколько не жалею! – горячо воскликнула Хлоя. – Я никогда столько не путешествовала, как с вами, а ведь думала, что больше не увижу ничего, кроме кельи Обители. А там, все говорят, мы и в столицу отправимся. Как я могу жалеть? А про “обидно”… Пола говорила, что у вас в голове какая-то каша с этим. Почему мне должно быть обидным быть служанкой у высокородной госпожи?
Проблема в том, что я не чувствовала себя “высокородной госпожой”, но Пола мне уже объяснила, как важно не ставить под сомнение свой статус. Пока я думала, Хлоя продолжала:
– Больше того, я – ваша личная горничная, а этим не каждая служанка может похвастаться
Я растерянно смотрела перед собой, пока Хлоя заплетала мне волосы, стоя за моей спиной. Слово “горничная” немного меняло картину, превращая служанку просто в наёмную служащую. Я – её работодатель, как, например, была для меня директор библиотеки. Действительно, с такой точки зрения в положении Хлои нет ничего унизительного. Настаивая на том, чтобы называть меня госпожой, она просто напоминает о деловом этикете, который здесь такой.
– Хорошо, понятно. Но хотя бы наедине ты можешь не звать меня “госпожой”? – попросила я.
– Лучше этого не делать. Во-первых, мне легче называть вас всегда одинаково, чтобы не сбиваться случайно. Во-вторых, кто-то может услышать, и меня тогда накажут за неподобающее поведение.
– Кто? Ты ведь моя личная служанка.
– Барон. Хотя он и не вмешивается в ваши приказы, но он старший в роду, и если я проявляю непочтительность к вам, то проявляю непочтительность и к роду. Так что он вправе наказать меня.
– Мне он не показался жестоким, но Марьяс ведь не просто так сбежала.
– Он и не жестокий. Я поговорила со слугами, и они говорят – он неплохой хозяин. А Марьяс потому и сбежала, что барон её баловал.
– Как это?
– Ну подумайте сами. Когда с детьми обращаются жестоко, разве они себя так ведут, как хозяйские? Если бы Марьяс с детства запугивали и наказывали за любой проступок, разве ей хватило бы духу пойти против отцовской воли?
Я задумалась и, вспомнив сегодняшнюю прогулку, согласилась с Хлоей. Дети барона не выглядели запуганными. А вот я в браке с Павлом растеряла всякую решительность и боялась любых перемен, хотя мне стоило бы к ним стремиться. Но я всё цеплялась за глупую надежду на то, что всё как-нибудь само переменится к лучшему, ведь были же и у нас с Павлом хорошие времена. А потом просто терпимые. А потом радовало уже хотя бы отсутствие кошмара. И сил на побег из него не оставалось.
– И даже когда Марьяс отказалась за выбранного отцом жениха выходить, он её не наказал. В Око Рора отправил в назидание и по необходимости. Чтобы скрыть ото всех позор. Это же ерунда, а не наказание. Вот у нас на соседней улице, когда дочь в подоле принесла, отец её вообще выгнал и велел забыть о родном доме, больше на порог не показываться. Она и утопилась.
– Ужасы какие! А кто жених-то у Марьяс был, ты узнала?
– Пока нет. Но узнаю. Я здесь ещё мало с кем говорила, чуть-чуть осмотрюсь – и всё разузнаю.
– Я на тебя надеюсь.
Ужин прошёл почти так же, как завтрак. За столом собралось ещё больше народу. В этот раз мне представили или представили меня более широкому кругу привилегированных слуг. Запомнить их всех я и не пыталась. Только тех, что сидели ближе к нашему краю стола. Сразу столько незнакомых лиц и имён я всё равно не удержала бы в памяти. Ничего, главное, они запомнили меня, а я постепенно освоюсь.