Посох двуликого Януса - стр. 21

Да, действительно, пять лет назад Максим Шлевис отвечал за обработку запросов, касающихся периода с 2001 по 2010 год, а его коллега, как он сам выразился, «сидел на десятых», то есть занимался периодом с 2011 по 2020 год. Два года назад зоны ответственности перераспределили, периоды сделали длиннее, но по каждому теперь работали не по четыре человека, а по восемь. Как объясняло руководство, в целях полной взаимозаменяемости. В самом деле, если из четверых «ответственных за период» один уходил в отпуск, а второй неожиданно заболевал, то двое оставшихся просто не справлялись. Теперь Шлевис и его коллега трудились в рамках одной группы и обрабатывали запросы, касающиеся периода с 2011 по 2030 год.

– И что было дальше? – с интересом спросил Максим. – Суд рассмотрел иск?

– До этого не дошло, пожар притушили при помощи мирового соглашения. Но истец был, как я помню, очень агрессивно настроен и даже пробился в Фонд «Правосудие», пытался добиться, чтобы они выделили деньги на Тоннель в восемнадцатый год, хотел, чтобы независимый наблюдатель своими глазами увидел, какой папаша истца благородный праведник. Но с Фондом у него не вышло, там денег – кот наплакал, сам знаешь, они вечно побираются, существуют в основном на пожертвования. Иногда им везет, получают гранты, но тратят их на свои программы, а не на всяких обиженных детей. Все дело прошло незаметно для общественности, там уж постарались. Я бы тоже ничего не узнал, но истец был совершенно уверен, что дожмет Фонд, и заблаговременно подал заявку на восемнадцатый год, она ко мне попала. Так что если хочешь совет, глянь книжку Стражалковского.

– Спасибо.

Максим вернулся за свой стол и выгрузил на экран текст книги. Что ж, похоже, коллега не ошибся, тут действительно есть расследование преступления, совершенного в ноябре двадцать четвертого года в Москве. Дело Пашутина и Золотаревой. Но почему инициатором является сын писателя? Неужели ему грозит очередной судебный иск, и Егор Стражалковский хочет заранее подстраховаться, чтобы получить информацию, нужную для обоснования своей позиции в суде? Выглядит как-то глупо. В заявке указано, что к использованию предъявлен жетон, приобретенный две недели назад, то есть не бесплатный личный. Покупка жетона – удовольствие весьма дорогое, сумма компенсации в иске о возмещении морального вреда наверняка намного ниже, в разы. Так не проще ли пойти в суд, проиграть, заплатить и успокоиться? Выйдет куда дешевле.

Нет, что-то тут не так.

– И снова здравствуйте, с вами я, Веселая Нюся Дотошный Биолог! В сегодняшней подборке телефонных разговоров с мошенниками вы услышите, как сотрудник службы безопасности «Централбанка» пытается увернуться от вопросов Дотошного Биолога…

Анисия удовлетворенно кивнула: начало получилось вполне бодрым, голос звучит уверенно, напористо. «А когда он у меня звучал иначе? – насмешливо спросила девушка саму себя. – Я своим напором любую стену прошибу, я такая». Эту последнюю подборку она формировала почти неделю, сегодня закончила монтировать, теперь нужно прослушать от начала до конца, быстренько почистить косяки – и можно выкладывать в Сеть, на свой канал «Веселая Нюся» и на канал «Антимошенники». Запись получилась длинная, больше двух часов, и на эти два часа звучания уже был составлен план работ: отчистить плиту и сантехнику, погладить постельное белье, поправить форму ногтей, покрыть их лаком и высушить. При этом выставить на часах режим «секундомер» и запоминать показания, как только услышит на записи то, что потребует корректировки, – потом легко будет найти нужное место. Энергичная и активная, Анисия не терпела впустую тратить время, старалась делать несколько дел одновременно и успевать как можно больше. И у нее действительно не пропадало ни одной минуты. Она была великим мастером по составлению графиков и расписаний. Правда, пока только для себя. Никто из окружающих не видел и не ценил этой ее способности на грани таланта, никому, кроме нее самой, это не было интересно и нужно. В детском саду ее считали непоседой, в школе дразнили «электровеником», в институте – «многостаночницей», а теперь коллеги по работе насмешливо и снисходительно называли «наша деловая». Впрочем, слово «коллеги» в данном случае – чистой воды условность. Анисия, хоть и с дипломом о высшем образовании, получила место обычной лаборантки. Ей пообещали, что как только освободится должность младшего научного сотрудника, так сразу же… Но девушка в облаках не витала и смотрела на жизнь трезво: в нынешние времена, когда финансирование науки неуклонно сокращается, сокращается и штатное расписание научно-исследовательских учреждений. Так что если ей и удастся когда-нибудь заняться биоэкологическими особенностями грызунов, то случится это ох как не скоро. А ведь ей с самого детства было интересно, отличаются ли чем-нибудь хомячки в России и где-нибудь в Южной Америке или они совсем одинаковые? И если все-таки отличаются, то чем именно и почему? Собственно, впервые вопрос у нее возник, когда родители подарили на шестой день рождения персикового хомячка, а с годами расширился до всех грызунов в целом. Анисия упорно и радостно шла к своей цели, училась в гимназии с углубленным преподаванием химии и биологии, получила высшее специальное образование. И все для чего? Чтобы работать лаборанткой? Родители ее не понимали и постоянно заводили разговоры о том, что нужно уезжать за границу, туда, где знания и способности дочери будут хорошо оплачиваться, но Анисия рассматривала такой вариант как демонстрацию собственного поражения. «Я училась здесь для того, чтобы работать и двигать науку именно здесь, а не где-то там, на радость чужим дяденькам. И я добьюсь своей цели. У меня получится. Быть такого не может, чтобы у меня не получилось», – упрямо твердила она.