Посмотри в глаза чудовищ - стр. 16
– Теперь все серьёзные, – проворчал Коминт. – Все с гранатомётами. Одни мы, как сироты…
– А зачем тебе гранатомёт? – удивился Николай Степанович. – Ты, по-моему, ножом и танк вскроешь, как жестянку.
– А на дистанции? – не унимался Коминт.
– Ладно, будет тебе и гранатомёт… помолчим-ка пока.
Посыпалась земля. Где-то, невидимые простым глазом, в раскоп спускались люди.
– Прятаться будем? – спросил Коминт.
– А смысл? Они нас и так не увидят. «Серая вуаль» – штука хитрая. Сиди и слушай.
«Серая вуаль», конечно, не делала человека невидимым. Просто окружающие как-то забывали на него посмотреть. А посмотрев, тут же забывали, что посмотрели.
Появились – по их мнению, бесшумно – первые четверо.
– Нормально, командир, – вполголоса сказал один, оборачиваясь. – Только собака бегает, прирезать бы…
Гусар повернул тяжёлую башку и внимательно посмотрел на говорившего. Тот осёкся.
– Слу-ушай, Лёвка! – сказал другой. – А может, это ихняя собака? Вот мы и придём: не вы ли собачку потеряли?
– Ага, – мрачно сказал Лёвка. – С гранатомётом… Мозгом думать надо.
Был он немолод и усат. Наверное, за это его и называли командиром.
Одета группа была достаточно пёстро: кто в зимнем камуфляже, кто в летнем, кто в шинели, кто в кожане. Оружие тоже было разнообразное: три «калашникова», ППШ, винтовка-тозовка, охотничий «медведь» и помповый дробовик. Гранатомёт несли в брезентовом чехле.
Ополченцы, как определил их для себя Николай Степанович, расположились в другом углу площади и закурили. И он с удивлением отметил, что не курил сегодня вообще весь день… и, пожалуй, не курил вчера. И позавчера. Это был по-настоящему дурной признак.
– Подождём, пока они там все перепьются, – сказал командир-Лёвка. – И возьмем тёпленькими. Прямо с баб сволочей поснимаем… – он зашипел, как бы подбирая потёкшую слюну.
– На воротах всё равно кто-то будет, – сказал гранатомётчик. У него был резкий армянский акцент. – Я же говорил – с моря заходить надо. С моря всегда прикрытие небольшое.
– На море у них катер с пушкой. И в катере два гаврика. Товар они на катере возят или где?
– Катер-матер… – проворчал армянин. – Подплыли бы тихо – и никакого катера. Где катер? Не было катера. Никогда не видел катера. А вот где твой поганый блядский мент, командир?
– Придёт, рано ещё…
– Что-то я ему не верю, – сказал армянин.
– А кому ты веришь?
– Маме верю. Генералу Погосяну верю. Ментам не верю. Никогда, понял? Ещё вот таким от пола был, не верил ментам. И папа мне говорил: последним дураком будешь, если ментам поверишь.
Похоже, он тоже был не молоденький: если и младше Лёвки, то заметно старше всех остальных бойцов. Лет тридцать, определил для себя Николай Степанович. И если дойдёт почему-либо до драки, то – самый опасный боец…
– Ну и правильно делаешь. Но это нужный мент, понимаешь, Тигран? Нужный. Нам без него туда не в жисть не сунуться.
– Ты командир… – сказал Тигран и замолчал, оставшись при своём мнении.
Сидели тихо, изредка чем-то металлически брякая. Кто-то разбирал, успокаивая себя этим, пистолет.
– Не нравится мне собака, – сказал парень в шинели. – Чего она тут ходит? Будто следит. За мной раз кошки следили – жуткое дело…
– Кошки?
– Ну да. Куда ни пойду – следом кошка. Так с неделю за мной и ходили.
– Валерьянку на штаны пролил, – сказал Лёвка. – Или валокардин. Кстати, никто не взял с собой валокардина?