Посметь мечтать - стр. 42
– Таймин!
– Я в порядке, – выдавил Таймин для нее.
Санис весь вспотел у кровати больного. Рукавом оттер лоб. Покачал головой.
– Открой рот, – попросил лежащего. Таймин открыл рот. Санис попросил принести свет. Файен тут же сунул в зубы ректору фонарь.
– Вроде… – начал Санис.
– Погоди! – резко остановила руку Файена Хисару. И нагнулась сама. – Стой-ка… Что это?
Таймин закрыл глаза, мечтая, чтобы вся эта толпа убралась отсюда с осмотрами и советами, оставила его в покое. Хотел только спать и ничего более. Болели руки, исколотые иглами, на ягодицах места живого не осталось; лежать на спине стало сплошным мучением. А его все лечили и лечили непонятно от чего. Еще и притащили человека, который мечтал бы его потерять под горами, а не поставить на ноги.
Очнулся от похлопывания по щекам.
– Таймин. Таймин, слышишь меня?
Голос виры Хисару. Расслышал сдавленный плач Риханы и через силу открыл глаза. Кивнул. Поискал свою женщину глазами.
– Файен ее увел, – ответила Хисару на беспокойство в мутном взоре. С ним остались только она и повар Санис, жавшийся где-то у изножья кровати. Таймина тревожило его частое дыхание.
– Пусть… уйдет, – прошептал.
Хисару не обратила внимания на его просьбу. Вместо этого сжала щеки с двух сторон. Резко. В уголке губ показалась кровь. Осторожно Таймин потрогал ее языком.
– Больно? – быстро спросила Хисару. – Шире рот открой.
Он не жаловался, они заглядывали в горло через раз, и то не глядя почти. А, случайно рассмотрев полость рта, пришла в ужас.
Вся слизистая, в норме имеющая розовый цвет, выглядела буро-черной, покрылась мелкими, но многочисленными язвочками. Хисару взяла с лотка ложку и потрогала одну из них.
– Больно?
Таймин отрицательно качнул головой. Медик сдвинула брови. Надавила с внешней стороны уже пальцем. Дождалась только еще нескольких капель крови. Обернулась к приглашенному специалисту.
– Знаешь, что это? Видел похожее?
– Не… Нет. Не видел, – испуганно отозвался Санис и отодвинулся от кровати.
– Ты даже не посмотрел! – прикрикнула Хисару, начиная злиться на его трусость. – Не думаю, что это заразно, раз никто из нас не получил что-то подобное за столько времени! Иди ближе! Файен?
Файен просунул голову в дверь.
– Вира?
– Возьми соскоб и быстро изучи, что это такое. Санис?
Повар затряс головой.
– Не видел. Не знаю!
– Травник нашелся! Иди к своим кастрюлям!
Кажется, в непроглядной полосе тумана наметилось какое-то подобие дороги.
Хисару приложила ладонь к ледяному и мокрому лбу Таймина, вновь уплывающему куда-то. У него не было даже сил держать открытым рот, поэтому вставила между его зубами два пальца и удерживала так, пока Файен срезал ткани на анализ. При процедуре ректор даже не поморщился.
– Странно это, – заметил Файен. Упаковал черный кусочек в пробирку, закрутил крышку. – Ты вообще чувствуешь что-то во рту?
– Язык, – выдохнул Таймин. – Да.
Хисару взглядом велела химику поторапливаться. Он унесся с пробиркой в свою лабораторию. В квартиру вернулась Рихана. Сумела справиться с собой, в чем ей помогла, скорее всего, ледяная вода: вся голова намокла, как под краном ее полоскала. Потерла щеки.
– Я побуду здесь, – показала губами, чтобы не беспокоить зыбкий полусон Таймина, в котором он, хотелось думать, чувствовал себя лучше, чем в реальности. Хисару кивнула, пригладила темные волосы ректора, тусклые и ломкие, в которых уже ржавчины стало больше, чем каштановых прядей. Как выцветали сами по себе – выгорание, обычно происходящее под воздействием солнечных лучей. Которых под землей и в помине не было.