Последняя тайна Распутина - стр. 30
Внезапное решение царя об отъезде в столицу удивило штабистов и генералитет Ставки Верховного. Заинтригованные, многие из них гадали о причинах спешки. В штабной столовой дежурный по Ставке генерал Кондзеровский встретил неожиданно прибывшего в Могилев генерал-адъютанта, графа Татищева. Появление царедворца придавало происходящему характер интриги. Дежурный генерал обратился к нему с естественным вопросом о цели визита, и, к удивлению, гость прямо в штабной столовой публично объявил об убийстве Распутина. Офицеров, свидетелей громкого диалога, охватило ликование. На радостях они вскрыли шампанское и пили за здравие убийц. А в это же время – в 16:30 – царский поезд отошел от перрона вокзала в Могилеве.
Николай II выезжал в Царское Село, откуда он желал лично контролировать ход следствия. Дело касалось не только смерти фаворита, но и царских родственников, а в отношении них монарх сам должен был принять решение.
Первые сведения, сообщенные в телеграмме, переданной полковником Ротко, представляли собой довольно точное описание места преступления и даже обстоятельств убийства. Они были составлены на основе свежих показаний, данных городовым 2-го участка Адмиралтейской части Ефимовым и городовым 3-го участка Казанской части Власюком начальнику сыскной полиции Петрограда. Полицейская будка Ефимова находилась на противоположной от дворца Юсуповых стороне реки Мойки – на Морской улице, между домами 61-ми 63-м. Здесь помещался 2-й полицейский участок 2-й Адмиралтейской части. От набережной у Юсуповского дворца к Морской улице ведет пешеходный Почтамтский мостик. А фасад здания и садик слева от дворца видны отлично. В ту ночь Ефимов был на дежурстве на спецпосту возле участка и по инструкции не имел права от него отлучаться.
Только этот полицейский мог сообщить наиболее интересные сведения, процитированные в телеграмме, которые есть смысл повторить еще раз: «…кто-то из гостей Юсупова около трех часов ночи стрелял в примыкающем к дому 94 садике, имеющем вход непосредственно в кабинет князя, причем был слышен крик человеческий и затем отъезд мотора. Стрелявший был в военно-походной форме».
Может возникнуть естественный вопрос: а возможно ли было городовому в декабрьскую ночь разглядеть то, что происходило на другой стороне, пусть и неширокой реки Мойки? Да, это было возможно, и вот почему: прямо у деревянного забора-штакетника, уходившего в сторону от дворца, с внешней стороны, в том месте, где стоят декоративные столбы, на расстоянии не более трех метров находился уличный газовый фонарь. А с противоположной стороны Мойки, там, где располагалась полицейская будка постового, стояли разноуровневые фонари в два ряда: невысокие вдоль ограждения у реки и высокие вдоль дороги. Пространство события было хорошо освещено. Но этот же свет, который помог полицейскому разглядеть убийство, помог и убийце попасть в жертву.
К тому же в снежную зиму для расчистки пространства во дворе перед домом 92, где разворачивались автомобили, дворники сгребали к ограде снег. К 17 декабря там уже были большие сугробы. Именно на эти сугробы в погоне за жертвой и вбежал убийца в военно-походной форме и оказался выше ограды и, таким образом, попал в прямой свет фонаря.
Все эти обстоятельства проясняются благодаря одной из криминалистических фотографий